- До 12 лет меня воспитывала улица, - вспоминает Хидиятуллин. - Родители целый день на работе - отец на шахте, мать в больнице. Я предоставлен сам себе. Любил футбол - мог часами бить мячом в стенку. А потом в Ростове открылся спортинтернат, и меня приняли. Первый тренер Валентин Гаврилович Егоров собрал нас: "Ребята! Увижу кто курит или учится плохо, - выгоню". Я вообще-то курил с 6 лет, но тут - как отрезало. Настолько хотел в футбол играть.

- У нас было четыре вида спорта: легкая атлетика, футбол, гимнастика и плавание. Среди воспитанников - олимпийская чемпионка в беге на 100 метров Кондратьева, прыгунья в высоту Быкова, метатель молота Литвинов, гимнастки Юрченко, Гроздова, Шапошникова... Футболисты учились вместе с пловцами. А у них три тренировки в день, первая - в 6 утра. На уроках спят - наплавались. И учителя только футболистов к доске вызывали. Очень мы на пловцов злились. А в любовь играли с гимнастками. Не случайно потом пара сложилась Юрченко - Скляров. Моей первой любовью была Светлана Гроздова, олимпийская чемпионка.

- Во-первых, команда в интернате у нас была веселая, техничная. С ребятами 58-го года бились на равных и, когда приезжали в Москву, обыгрывали всех. Во-вторых, однажды Сергей Сергеевич Сальников пригласил в юношескую сборную из ростовского спортинтерната нас с Глушаковым. Показал нам много приемчиков. "Восьмерки", "черпачки", "улитки"... Таких сейчас не делают. Я даже знаю одного знаменитого тренера по фамилии Бесков, который не любил сальниковских штучек. На нас с Глушаковым ворчал: "Все поле своими черпаками исковыряли!"

Сальникову мы понравились, особенно Глушаков, и он пообещал: "Рекомендую вас в "Спартак". А потом состоялась спартакиада школьников во Львове. Там было много скаутов, в том числе московских - из "Динамо", "Торпедо". Но у нас уже в мозгах сидело - "Спартак". Возвращаемся, интернат пустой - лето. Мы с Глушаковым стали с "Ростсельмашем" тренироваться. И народ примечает: 17-летние, а кое-чего умеют. Спрашивают: "Куда, ребята, планируете податься?" - "Сальников в "Спартак" приглашал". - "Вы что, какая Москва! К основе вас там никто не подпустит. Мы же зарплату 150-170 рублей дадим". Растаяли мгновенно, заявления написали. Приходим к Егорову: "Поздравь, Валентин Гаврилович, мы - футболисты команды второй лиги "Ростсельмаш". А он: "Вы что, дураки?!" Берет за руки - и на базу СКА. Армейской команды в ту пору на базе не было. Посидели час-полтора, и - сейчас уже не помню - то ли Валера, то ли я предлагаю: "Что нам тут делать? Поехали в Москву!" Прибываем, стоим, как дураки, на перроне. Хорошо, у меня был номер телефона Варламова Ивана Алексеевича, тренировавшего российских юношей. "Вы где?" - "На Казанском". - "Ждите". Перебрались на Ярославский - и в Тарасовку. В "Спартак".

- Из-за занятости в сборных я почти все время отсутствовал. Глушаков впервые сыграл за дубль в Ереване, я на трибуне сидел и страшно ему завидовал. Разговоры пошли: "Где Хидиятуллин? Он вообще в "Спартаке" или нет?" До меня стало доходить, что я не совсем прав. И здесь - уже осень была, команда играла не очень - Анатолий Крутиков поставил в дубль на матч с "Зенитом". Я такую игру на эмоциях выдал! Все - в шоке. Крутиков: "Готовься, завтра - в основе". Наелся, конечно, - тяжело без отдыха. Напутствие помню: "Папаева видишь? Ему мяч отдавай, он разберется". И я действительно на поле видел только Папаева с Ловчевым. С тех пор взял за правило: пасовать тем, кто может что-то создать.

- Перед чемпионатом новый главный тренер настоял, чтобы из "Спартака" убрали Старостина. А как можно - без Николая Петровича?! Я, когда пришел, ужаснулся. Пять-шесть основных игроков керосинили прилично, причем даже накануне матчей. Фамилии называть не буду. Безусловно, настоящей звездой был Ловчев - как Гиггз в сборной Уэльса. Но у валлийца все партнеры - бойцы. В "Спартаке" же Ловчеву под стать были разве что Папаев да Прохоров.

- Все. Бесков собрал людей, в которых видел футболистов. Мы смотрели тренеру в рот. Как раз то, что ему нужно было. С годами, конечно, нам это слегка надоело. Дела наладились далеко не сразу, шли в первой лиге пятыми-шестыми. А потом - понеслись. Словно под колесо застрявшей в грязи машины что-то твердое подложили. Рванули - не остановишь.

- Меня носило по всему полю. А Бесков посчитал, что большой объем работы выполнять мне здоровье не позволит. Но голова светлая, пас могу отдать, мяч отнять. Плюс мне отводилась партизанская роль: совершать вылазки в тыл противника. Несмотря на возраст, в роли либеро я не стушевался.

- Вы про "Аэрофлот"? Мы ничего не почувствовали. Когда выиграли в 79-м году чемпионат, каждому игроку подарили по радиоприемнику. Мой до сих пор играет. Железка на нем с надписью: "Вагизу Хидиятуллину от министра авиации Бугаева".

- Неоценимая. Решал любые вопросы, пробивал игрокам квартиры и прочие блага. Я бы сравнил его с Ришелье - в хорошем смысле. Только наш Дед был, пожалуй, круче французского кардинала. В 18 лет с Лениным здоровался. Причем тот после ранения подал левую руку. Старостин этот эпизод в книгу включил, но цензура не пропустила. Однажды на Сицилии читал нам "Бориса Годунова" наизусть. Спрашиваем: "Откуда это, Николай Петрович?" - "Ребята, я два года в одиночке сидел. Книги разрешались, память у меня феноменальная - выучил". Почерк - каллиграфический. Каждая цифирка, каждая копеечка - все тютелька в тютельку. Сумасшедший бухгалтер. В нынешних условиях ему цены бы не было. И по любому поводу у него была припасена история. Интересуемся: "Как же вы все-таки играли, Николай Петрович?" - "Честно? Игрок я хреновый. Но злой был!"

- То, что машину, которую сконструировал Бесков, в начале пути требовалось разогнать. А остальное... Мы молодые были - расстояния не пугали. Что касается судейства, то мнения, будто арбитры нам помогали, не разделяю. Наоборот, на выезде и поддушивали.

- У той команды был мужицкий характер, прежде всего у украинцев. Сергей Михайлович Мосягин знаете, что нам говорил? "Штрафную видите? Идите туда и копайте! Там ваши 300 долларов лежат".

- В чемпионате!

- Наверное, ведь все время вели в счете. Но ход матча, если честно, помню плохо. Зато 11-метровые никогда не забуду. Заведомо снял бутсы, гетры - чтобы не трогали. А оказалось, удары исполнялись пятерками. При ничьей нужно подать список на следующих пятерых. Пришлось одеваться. А самого колотит. Но к мячу подошел - успокоился. Вспомнил Сальникова, который учил мысленно прочертить линию: игрок, мяч, штанга. И попал в "девятку". А решающий мяч, кажется, Баль забил.

- Пацанячьи. Песни пели. Андрюха Баль учил меня украинской "На камэни", я его - ростовской "По Дону гуляет".

- Возможно, дело в системе подготовки. Раньше много проводилось различных турниров, и мы на юношеском уровне превосходили соперников функционально. Плюс характер - за свои 100 долларов все сметали.

- В номере жил с Ярцевым. Он многому меня научил. К кроссвордам, например, пристрастил. Или, скажем, давали мне квартиру. Ну, думаю, куплю мебель, музыку поставлю, девчат позову... А Ярцев подсказывает: "Не суетись, не спеши. Привези из Ростова родителей и получи уже не однокомнатную, а трехкомнатную". С Ярцевым и Романцевым мы втроем держались. Очень жаль, что время с Олегом разлучило. Для многих он стал недоступен, в том числе для меня.

- Весь чемпионат просидели на колесе, трепали нервы лидерам и в конце концов вытрепали. Наш час пробил незадолго до финиша. Помню слова Николая Петровича перед матчем с киевским "Динамо": "Десять лет назад, в 69-м, мы выиграли в Киеве - 1:0 и стали чемпионами. Сейчас тоже все решается здесь". Так и вышло. Победный гол забил Ярцев с моей передачи.

- Думаю, имелся в виду образ жизни. Так не бывает: на поле ты один, за пределами - другой. Вокруг меня все кипело. Не идет, допустим, у "Спартака" игра. Ну-ка, говорю, пошли в "Кооператор" - ресторан такой рядышком был. Напьемся - и все начистоту говорим друг другу. Что на душе, какие у кого претензии. Очень действенный метод. Шли даже те, кто не пил.

- Но не забил. Об этом мне напоминают часто. Именно о том упущенном моменте. Так и Дасаев обречен до конца жизни выслушивать, какой гол положил ему ван Бастен.

- Конфликт с Бесковым, который обвинил меня во всех грехах. Последней каплей стало подозрение, будто я продал игру "Карпатам". В том матче я дрался на поле, Юре Суслопарову по роже дал за Романцева. За 7 минут до конца мяч мне не поймешь куда попал - скорее все же в плечо. Чудак судья, однако, назначил пенальти. Так обидно! И знаете, кто мне бесковскую версию сообщил? Дежурная, которая убиралась у нас на этаже: "Вагиз, говорят, ты игру продал?" Я чуть не упал... Быстренько собрался и уехал.

Я учился в институте, от призыва был закрыт. Но написал заявление: "Хочу служить в рядах Советской армии", - и через сутки уже принимал присягу. Со временем понял, что совершил ошибку. Вся страна недоумевала: "Как же так, Вагиз? В чем дело?" Бесков, человек более опытный, умудренный, мог бы при желании подобрать ко мне ключики. Однако не захотел - тоже характер. Пошел на принцип - убрал меня из сборной: "Он и ее интересы предаст, как интересы "Спартака".

- Конечно, окажись я в Киеве, может, все сложилось бы по-другому. Но дорога туда была закрыта. Вопрос с моим переходом рассматривался на московской федерации - день, второй. Наконец, кто-то не выдержал: "Да чего вы обсуждаете! Слава богу, в Москве остался". В сборной жил в номере с Бессоновым. "Знаешь, Вагиз, мне Лобан поручил с тобой поговорить. Что думаешь о переходе в киевское "Динамо"?" А мне смешно. Потому что Бесков просил меня о том же в отношении Бессонова.

- Встретились в самом конце первого круга. Я против бывших одноклубников жилы рвал и уже к перерыву спекся. Тут Юра Гаврилов нам парочку пульнул. 0:3 проиграли. В раздевалку генерал пришел: "Я вам покажу, как надо играть. Завтра - сбор, форма - военная. Поедете на полигон". Привезли нас, переодели, в окопы посадили, дали гранаты деревянные. Танки запустили. Скажу вам, это что-то, когда над тобой такая махина проходит! Кидаем вдогонку болванки, кто-то кричит: "Получай, "Спартак"!" Потом Базилевич загнал на неделю в Архангельское. В общем, в начале второго круга победили "Спартак" без проблем - 2:0. Но игры у ЦСКА все равно не было.

- В двусторонке между первым и вторым составами сборной. Холод был сумасшедший. А я всю игру простоял, замерз страшно. И черт дернул в самом конце - согреться захотелось, что ли? - побежать на фланг. Столкнулся с Федором Черенковым и получил единственную за карьеру серьезную травму. Полетела еще боковая связка. А крестообразной, как выяснилось, вообще не было! Два года я играл без связки, представляете?

- Ныло. Но за счет сильной четырехглавой мышцы колено держалось. Лежу после операции, отхожу от наркоза. А я руководство ЦСКА предупреждал, что после сезона вернусь в "Спартак". Заходят в палату: "Звание присвоим, пенсия будет - ты теперь калека". У меня голова в тумане - подписываюсь на офицера. Через месяц потихоньку начал бегать, смотрю - колено-то разрабатывается. Прошу: "Верните бумагу". А мне: "Назад дороги нет, ты - лейтенант". - "Видел я ваш ЦСКА там-то и там-то". Они поняли - не выйдет ничего. И решили карьеру мне сломать: "Выбирай - Прикарпатский военный округ или Северокавказский?" Выбрал Северокавказский. Меня тут же отправляют в Прикарпатский, во Львов.

Поиграл там и затосковал. Организовали мне в Москве встречу с Бесковым. "Давай старое забудем, - говорит. - Пора тебе заканчивать похождения". - "Как сделать, чтобы меня уволили?" - "Пиши заявление с просьбой отправить в часть. Оттуда я тебя вытащу".

Возвращаюсь во Львов, сообщаю тренеру "Карпат" Самарину: "Так и так, ухожу". "Не делай этого! - убеждает. - Тебя Беликов на Кушку сошлет". Все же написал я заявление. Пошли к генерал-лейтенанту Беликову, который раньше был командующим Северокавказским округом и любил меня без памяти. Протягиваю заявление, Беликов читает, становится пунцовым. Пишет резолюцию: "Отправить в 8-ю танковую армию в город Новгород-Волынский Житомирской области". И стал я командиром мотострелкового взвода. Проходит месяц - никто не вытаскивает. Потом - второй, третий, четвертый... Год танки водил! Во время стрельб командир полигона все время мне проигрывал: я три мишени выбью, он - две. Чуть ногу себе не отрезал в этом танке. Как-то стреляли, и мне ее так повело - еле успел на кнопку нажать, остановить башню.

Через год осознаю - кинули меня. И Бесков не смог ничего сделать. Звоню Беликову: "Простите паршивца!" Начал тренироваться, но поскольку долго не играл, нога распухла. Положили в военный госпиталь. Профессор тамошний за голову схватился: "Как ты в футбол играешь?!" На снимке колена нет - одни пластины, скобки, железки. Через месяц комиссовали.

Приезжаю в Москву как вольный человек. Опять сводят с Бесковым. "Извини, - говорит, - вызволить тебя не вышло. Ты стал взрослее, мудрее, за ошибки расплатился сполна. Будешь мне помощником". Мой первый матч после возвращения - в Лужниках с киевским "Динамо". Чанову забил со штрафного. И пошло-поехало, второе дыхание открылось. Во Львове увидели это - и к начальнику госпиталя: "Ты кого комиссовал?! Он за сборную играет!"

- Игра осталась той же. И соперники. Разве что "Днепр" добавился. Потом во Франции ловил себя на мысли, что на большинство игр не могу настроиться. Ну, "Марсель", "ПСЖ" - а против остальных с пустой душой выходил. О чем-то схожем читал в интервью Онопко.

- Думаю, мы психологически оказались не готовы к ответному поединку. "Вердер", во-первых, перенес игру на день раньше. Во-вторых, когда мы приехали, стали нам какие-то подарки совать, повели костюмы мерить. Целый день вокруг нас ходили, бегали, прыгали - в общем, расслабили напрочь. Мы вышли на поле - ничего не понимаем. Когда спохватились, уже поздно было. Ехали туда, думали, после 4:1 как-нибудь докатим. Они же вложили в игру все.

- Это не так. С ребятами из Киева нас связывали прекрасные, теплые отношения. И хотя видение футбола у Лобановского и Бескова не совпадало, в одном они были едины: оба воспитывали победителей. Непримиримые соперники, но ни в коем случае не враги. И Лобановский спартаковцев нормально воспринимал. Любил Гаврилова, ко мне относился по-отечески, Дасаева очень ценил за трудолюбие и талант, Черенкова уважал. А в сборную Федора не брал, потому что на той позиции играл Заваров.

- Наша беда - довольствовались малым. Надо было жить золотыми медалями, а мы стремились показать хорошую игру, выйти из группы, занять достойное место. До полуфинала добрались - счастье. У Голландии команда, конечно, очень сильная, но мы могли выиграть. Когда вышел на разминку, нутром почувствовал - их при виде нас колотило. И первые 20 минут, когда они за центр не переходили, подтвердили - боятся. Забей мы тогда, еще неизвестно, как бы игра повернулась.

- У меня было море фотографий Беккенбауэра. И когда пошли разговоры о том, что мной интересуется "Бавария", он вроде бы заявил: "Дайте мне 4-го номера "Спартака", и я сделаю из него второго себя".

- Тренировал команду Жак Сантини, ныне возглавляющий сборную Франции. Аргентинец Дето Марсико вырос на одной улице с Марадоной и много чего рассказал мне о своем друге. В сборную входили Дюран, Пасси, номер со мной делил ветеран Рошто. Запасным вратарем был Бартез, которого я частенько тренировал и называл "пеночником". Ту "Тулузу" я сравнил бы с "Сельтой" второй половины 90-х. Обитали в районе 4 - 5-го места, доминировал же "Марсель" во главе с Папеном. Сборная мира.

- Контракт был на два года. И все это время родина из меня веревки плела. Из моей зарплаты, 30 тысяч долларов, 29 тысяч забирал Госкомспорт. За оставшейся тысячей каждый месяц летал в Париж - в посольстве ее давали. Больше посла, объясняли, получать не можешь. Справедливости ради, надо сказать, находился я на гособеспечении - машина, дом, питание. Но они забывали, что я прибыл после чемпионата Европы, на котором мы чуть-чуть не доехали до золота. Посмотрел, какие деньги имеют в "Тулузе" остальные игроки, и понял: меня же обирают! Бился полтора сезона, и в последние полгода мне давали уже половину от 30 тысяч.

А перед ЧМ-90 президент "Тулузы" (коммунист, к нашей стране хорошо относился) говорит: "Не могу тебе больше таких денег платить. Соглашайся на 17 тысяч - все твои будут". Контракт готовый предлагает. "Вы что, смеетесь? - спрашиваю. - Два года тридцатку перечисляли неизвестно кому, и опять..." В общем, договорились встретиться после чемпионата мира. А там сборная СССР выступила неудачно, "Тулуза" же тем временем взяла на мое место бельгийца, и меня потихоньку отодвинули. Отправился в скромный "Монтобан". Спонсоры там были хорошие, дом мне построили. А заканчивал французскую эпопею в "Лабеже", команде из соседнего городка.

- Никто не звал. А тут друг позвонил и упомянул, что Газзаев возглавил команду во Владикавказе. Слово за слово, принял решение - возвращаюсь. Отправился на машине и по дороге остановился в Карлсруэ у сестры жены. Там сообщают: Бесков разыскивает. Набираю его номер. "Вагиз, я хотел бы видеть тебя в "Динамо". Давай встретимся через неделю, потому что завтра я вылетаю на турнир в Карлсруэ". - "Так я же здесь сижу!" На следующий день переговорили в гостинице. "Можешь потренироваться?" - спрашивает. "Почему нет?" - "А со "Штутгартом" сыграть?" Вышел с капитанской повязкой, мы 2:0 выиграли. Так стал динамовцем.

- Из-за проблем с коленом. Во Франции я закончил тренерские курсы, готовил себя к этой профессии, но в итоге что-то не сложилось.

- Директор ФК "Динамо" Воробьев разрабатывал для РФС программу на 5 лет. И в ней предусматривалось обязательное участие профсоюза, которого тогда не было. Мне говорят: "Пойдем, Вагиз, на заседание. Там создание профсоюза будут обсуждать. Послушаешь".

Через неделю на следующем заседании спрашиваю: "Что вы здесь сидите? Надо просто занять денег - и начинать". И пошел по командам - к Романцеву, Тарханову, Семину: "Вы за то, чтобы профсоюз был?" Я же знаю, как во Франции все организовано. Но оказалось, не все так просто. В нашем футболе царил хаос, а профсоюз предполагает четкую организацию. Отношения работодателя с футболистом должны быть урегулированы и понятны. А сейчас откроешь "СЭ" - там выгнали, тут пинка дали. Правил не существует.

Год назад в РФС была образована палата по разрешению споров, отчасти взявшая на себя функции профсоюза. Не совсем то, что хотелось бы, но все же шаг вперед. В Европе ни одна бумага не существует без подписи профсоюзного лидера.

- У меня жизненное образование. Можно закончить три класса, но все понимать правильно. Приходит футболист, жалуется - денег не дают, квартиру. Мне без закорючек видно: прав на сто процентов. А они начинают выискивать: там не так поступил, тут напился. В общем, все делают, чтобы парню не заплатить. Вы чего, ребята? Контракт с ним подписывали? Отдайте деньги и вышибите из команды, если не нравится.

- Было бы смешно, если бы я сказал: "Заберите от меня ваш профсоюз!" Пусть пока мы не набрали нужных оборотов - это вопрос времени. Ведь все прекрасно понимают, что подобная структура необходима. Закон о профсоюзе у нас, слава богу, есть. Но нет пока закона о профессиональном спорте. А все должно быть вкупе. Когда в Минтруде зарегистрируют профессию "футболист", дело сдвинется с мертвой точки.

- Иногда смотришь, сколько они, бедолаги, пачек за матч выкуривают, и думаешь: "А оно мне надо?" Но скоро 45 стукнет, пора определиться: стать функционером, принять команду или сосредоточиться на профсоюзе.

- К Ярцеву пошли люди, которых он сумел заинтересовать и убедить. Другому те же Мостовой и Онопко могли не поверить. Есть еще вещи, о которых я не вправе рассказывать: решал их именно Георгий. Авторитетом и данной ему властью.

- Я угадывал. И мне очень понравилась замена, сделанная в Кардиффе. По всему вместо Титова должен был выйти Лоськов, но Ярцев выпустил Радимова - и тот все связал в центре. Класс!

- Думаю, многими принципами Константина Ивановича он руководствуется. Например, очень тщательно подбирает игроков.

- Уже то хорошо, что люди снова живут футболом. А о шансах говорить рано. Подождем полгода. Важно, кого выберут президентом РФС, что будет решено относительно тренера сборной. Считаю, ему следует платить серьезные деньги. Чтобы не думал о совместительстве.

- Поставить на ноги профсоюз. Тогда очень многие будут вспоминать меня добрым словом.