- Что написали в военном билете?
– «Годный, не обученный» – и мне, и всем ребятам, что со мной на медосмотр ходили. Но я-то на заводе остался, а тех одели, на Киевский вокзал и под Наро-Фоминск, где самые тяжелые бои шли. Почти никого потом живым не видел.

- Как вы возвращались в футбол?
– В разгар войны заводские смены длились до 36 часов, а ближе к концу стали работать по 12. Но я заметил, что мой друг Володя Кузнецов уходит с работы не в восемь, как я, а в пять. «В чем дело?» – спрашиваю. «А я играю в футбол за команду «Строитель». – «А мне можно?». – «Поехали».

- Прошли в состав?
– Тренер Виктор Сухарев, молодой парень, спросил: «На какой позиции играешь?». «Я вообще-то нападающий» – я ведь в детском лагере всегда в атаке бегал. Сухарев меня с интересом выслушал – и поставил в ворота. Оказалось, основной вратарь просто опоздал на ту игру, и мне представился шанс. Отстоял матч, подходит Сухарев: «В воскресенье играем с «Торпедо» – приходи».

- Ничего себе. Серьезно.
– Не то слово. Я так обрадовался, что взяли в команду, что даже сестру на игру позвал. Приехал на матч, мне выдали форму, все по-взрослому, но – в составе не выпустили. Замен тогда не было и пришлось мне стоять в форме около ворот в качестве зрителя. Сухарев снова ко мне: «Следующая игра – на мясокомбинате. Приходи».

- Радости уже было меньше?
– Думал, чего ехать – опять не поставят. Конец октября, дождь чуть ли не со снегом. Не поеду. Потом снова задумался: «А вдруг кто-то тоже из-за погоды дома останется?» Махнул на стадион – и действительно: тренер у дверей ждет. «Слава богу, ты приехал!» Выпустил на левый край, мы выиграли 3:0, я забил все три.



- Неплохо.
– После завода поступил в Малаховский техникум. Секцией спортигр руководила сестра жены Анатолия Тарасова. Она посмотрела, как я играю в футбол и порекомендовала меня в ВВС, которых тренировал Тарасов. Они как раз поднялись в высшую лигу и по регламенту должны были набрать дублирующий состав. Правда, сначала Тарасов не горел желанием меня брать. Выговаривал свояченице: «Да что ты понимаешь в футболе!» – «Ну, хотя бы посмотри – там видно будет».

- Уломала все-таки?
– С третьей попытки. Приехал в спортзал академии Жуковского, поначалу испытывал неудобство, но затем увидел, что не хуже старожилов готов физически, не хуже обращаюсь с мячом. Отзанимался полтора месяца и меня взяли на сборы в Польшу. Две недели в Свиднице, потом в Легнице. В воинских частях. Жили в комнатах по восемь человек.

- Все-таки прочувствовали армейскую жизнь.
– Зато кормили прекрасно – не то что по послевоенным карточкам. Бегали кроссы по 10 километров. Тарасов вставал на возвышенности и контролировал нашу беготню. Я начинал в четвертом составе, через пару игр перешел в третий, а со сборов вернулся запасным основы.

- Как из запаса пробивались в основу?
– На первую игру в Тбилиси я впервые в жизни полетел на самолете. Там, где сейчас метро «Аэропорт», располагался центральный аэродром, откуда мы и взлетели на грузо-пассажирском самолете. Сиденья – только по бокам, в середине – покрывало, которым на стоянке укрывают самолет. Оно пропахло бензином и дышать было нечем. Я лежал на полу и смотрел на часы – сколько же еще осталось. Летели часа 3 с половиной. Я остался в запасе – Пайчадзе забил нам единственный гол. А на поле я вышел в следующей игре – в Сталинграде.



- Как он тогда выглядел?
– Полная разруха, все в руинах. Нам выделили только что построенный дом, который был абсолютно ничем не оборудован. Солдатские кровати, пара душевых на всех. Поле лысое, неровное, огорожено дырявым деревянным забором – где одной доски нет, где трех. Сталинградская команда тогда называлась «Трактор». На трибунах – несколько тысяч человек. Погода неважная, очень сильный ветер.

- И как дебют сложился?
– Я получил пас метрах в 25 от штрафной и пробил с носка, будучи уверенным, что судья все равно сейчас свистает всех на перерыв. Но мяч хорошо лег на ногу, вратарь «Трактора» Ермасов не рассчитал из-за ветра траекторию полета и нырнул под мячом. После перерыва «Трактор» вышел вперед, но Артем Вартазаров опять сравнял. Однако минут за 5-7 до конца болельщикам не понравилось какое-то решение судьи и они бросились на поле – ни охраны, ни милиции на стадионе не было.

- Как защищались?
– Наш центральный нападающий Борис Кулагин, будущий великий хоккейный тренер, взял с земли палку, которой поддерживали перекладину, чтобы она не провисала, и стал ей отмахиваться. В итоге нам за неправильное поведение засчитали поражение. В следующей игре обыграли в Москве «Зенит». Маршал Шапошников пригласил в свой особняк и подарил нам по немецкому девятизарядному ружью. Но я его даже не расчехлял.



- Что дарил Василий Сталин, опекавший ВВС?
– Квартиры. Приезжал на предыгровое совещание, общался со всеми хозяйским тоном. Как-то Миша Кудрявцев травмировал колено. Ему делали парафиновую ванну. Сталину доложили, что Миша выйти на поле не сможет. Он подошел к нему: «Ничего-ничего, будешь играть». Бедному Кудрявцеву ничего не оставалось, кроме как выйти на поле травмированным. Мы проиграли «Динамо» 0:2. Сталин не терпел возражений, из-за чего и рассорился с Тарасовым, который всегда отстаивал свою точку зрения. И насчет состава, и насчет тренировок. Они страшно конфликтовали и дело, понятно, кончилось увольнением Тарасова.

- А вы-то почему ушли из ВВС?
– В конце сезона из Германии вернулась группа футболистов во главе с Капелькиным, бывшим армейцем. Получилось перенасыщение – в команде оказалось почти 40 человек. Начали освобождать игроков – кого-то из-за возраста, кого-то из-за травм. Ко мне все это не относилось – мне было всего 22 года и я выходил на поле в большинстве игр. Зато Василию Сталину кто-то напел, что я родственник Анатолия Тарасова. Это, конечно, была ложь, хотя внешне мы действительно были немного похожи, но тем не менее причину для расставания придумали именно такую.

- Настоящий родственник Тарасова – брат – тем не менее смог вернуться в ВВС после той чистки. Как так вышло?
– Юра был моим очень близким другом. Прекрасный хоккеист, но в «Спартаке» заиграть не смог и его приняли обратно в ВВС. В январе пятидесятого Юра полетел с командой в Свердловск. Ветер, пурга, самолет зацепился за провод и рухнул – все 19 человек погибли. Провожал родственников на поезд до Свердловска, где должны были состояться похороны, – так весь Казанский вокзал плакал. В том самолете должен был находиться и Бобров, который только что перешел из ЦДКА, но он, к счастью, немного нарушил режим и опоздал на самолет. Его партнер по звену, тоже великий хоккеист Виктор Шувалов не полетел по личному распоряжению Сталина – и здравствует до сих пор.