– Какое же тут зло? Я сам рвался в «Спартак», можно сказать, мечтал, поскольку с детства болел за эту команду, хотя отец – поклонник киевского «Динамо». Летом 1997-го мы приехали в Москву, и спартаковские тренеры сказали после тестирования, что берут меня на просмотр. Поначалу отец не хотел, чтобы я оставался в интернате, – страшно бросать двенадцатилетнего ребенка одного в чужом и незнакомом городе. Но я умолял со слезами, клятвенно обещал, что со мной ничего плохого не случится, и на следующий же день уехал с командой 1985 года рождения на турнир в Новгород. После возвращения в Москву я был зачислен в спартаковскую школу.

Жили мы вместе с детдомовцами, и это действительно не самое веселое время моей жизни. Случалось и недоедать. Обедом кормили в школе: если заболел или пропустил уроки – все, сидишь голодным до ужина. Местные воспитанники косились в нашу сторону – спортсменам ведь полагалось усиленное питание, а сиротская еда была попроще. Есть хотелось постоянно, покупали в соседнем гастрономе хлеб, лапшу быстрого приготовления, заливали кипятком и забивали ею желудок – лишь бы не урчал. Москвичам в этом смысле жилось проще – они тренировались, ни на что другое не отвлекаясь. Вместе со мной, правда, в других классах, занимались Димка Торбинский, Леха Ребко, Олег Иванов, Александр Самедов…

– Никто из воспитанников, кстати, не прижился в «Спартаке».

– Так сложилось… Словом, год я проучился и, честно говоря, слегка запарился. В первую очередь в бытовом плане. Родителям ничего не рассказывал, чтобы не расстраивать. И тут в Москву приехал Павел Яковенко. Он по разным школам искал ребят в академию киевского «Динамо». Позвал меня. Я ничем не рисковал и согласился. Условия в Конча-Заспе не сравнить с теми, что были в «Спартаке»: комфортабельная база олимпийской сборной Украины, рядом тренируются дубль и основной состав «Динамо»… Поля нормальные, питание отличное, а главное – совсем иное отношение.

– И на «Спартак» тоже по старой памяти зуб точите?