Контракт, семья, пандемия

— После той пресс-конференции в Питере, где вы анонсировали свой уход летом, вам стало эмоционально легче?

— Понимаете, какое-то время я был наедине со своим решением. И когда оно было озвучено, конечно, на душе стало легче. Думаю, каждый человек чувствует себя легко, когда он поступает честно. Поверьте: это было тяжелейшее решение в моей карьере. Потому что я действительно горд быть тренером «Спартака» и люблю этот клуб.

— После того, как вы сообщили об этом официально, отпуск с семьей воспринимался уже по-другому?

— Мне не с чем сравнить, потому что тут мог быть только один вариант из двух. Это был обычный отпуск. В Германии пандемия проходит очень тяжело, поэтому мы в основном сидели дома. Наверное, это самое большое отличие последнего приезда домой от всех предыдущих.

— Связана ли нервозная концовка года с тем, что вы раздумывали над уходом?

— Совершенно нет. Если бы у меня была какая-то иная причина не продлевать контракт кроме той, что я назвал, непременно сказал бы об этом на пресс-конференции в Петербурге. Я люблю «Спартак», но я также люблю и свою семью. И порой приходится принимать настолько сложные решения. Никто не может сказать, что случится через несколько месяцев. В Германии ситуация с коронавирусом ухудшается и ухудшается. Так что это единственная причина.

— Писали, что вы могли не вернуться дорабатывать до мая. Была такая опция?

— С моей стороны — нет. Когда я начал свою работу в «Спартаке», то всегда отдавался ей на 100 процентов. Я не могу работать иначе — на 80 процентов или еще сколько-то. Поэтому не было ни единой мысли о том, чтобы не возвращаться.

Но частью принятого мной решения было заранее предупредить мистера Федуна о том, что летом я не останусь в клубе. Не хотелось играть в покер с владельцем. Предположим, я мог бы не объявлять ничего в декабре, сейчас у нас не было бы с вами этой темы для разговора. А через пару месяцев сказал бы: «Гудбай». И все были бы в шоке, клуб не имел бы времени найти замену. Я хотел быть честным с самого начала, потому что «Спартак» этого заслуживает. И я был честен: рассказал о своем решении сразу же, как только окончательно его принял.

— Известно, что владелец просил вас не говорить команде об этом после «Зенита». Почему сказали?

— Я обязан был сделать это. Как для тренера для меня команда — на первом месте. И если я принимаю какие-то решения, игроки узнают об этом первыми. Порой, как в данном случае, это было невозможно, поскольку первому я рассказал владельцу клуба. И на следующий день в раздевалке сразу после матча обо всем узнала команда, уже потом — все остальные.

— Когда общались с Федуном в последний раз?

— Мы общаемся довольно часто. Встретились с ним после игры с «Зенитом» до моего отъезда домой. Встретились после отпуска. И сейчас мы в постоянном контакте, у нас хорошие взаимоотношения. Все время, что я в «Спартаке», поддержка клуба была потрясающей: очень честное, доверительное, душевное отношение. Таким оно остается и по сей день.

— Есть ли хотя бы один шанс из ста, что вы можете остаться летом?

— Не думаю. Потому что я не меняю своих решений, если принял их.

— А через какое-то время видите себя вновь тренером «Спартака»?

— Если «Спартак» в будущем продолжит ценить меня как тренера и как человека, буду счастлив вернуться! Почему нет? Я люблю клуб, людей и город, наслаждаюсь каждой минутой в «Спартаке». Сейчас обстоятельства очень непростые. Когда я начал свою работу в клубе 1,5 года назад, мир был совсем другим. Мы с семьей строили планы относительно их визитов ко мне и проживания в Москве по несколько недель, а то и месяцев. И теперь все это стало невозможным. Или по крайней мере, не так легко осуществимым.

— Я вас понимаю: не прошло и недели в Дубае, а я уже скучаю по своей семье.

— И это нормально. Так и должно быть, когда ты вдали от родных. Но пандемия все изменила. В России или здесь, в Дубае, люди живут относительно спокойно, ходят по магазинам, гуляют. В Германии все иначе. У нас уже практически полный локдаун, а власти хотят еще ужесточить меры. К примеру, навестить свою маму я могу лишь в одиночестве: моя жена уже не имеет права пойти со мной. Закрыто все, кроме супермаркетов и аптек. А будет еще жестче — куда жестче, я даже не могу себе представить...

— Если в Германии ситуация так сильно отличается от российской, почему бы не перевезти близких в Москву хотя бы до окончания сезона?

— Это непросто. У них там налаженный быт, круг общения, дела и так далее... Их центр мира — там. Сейчас мы с командой на четыре недели в Дубае, потом за короткий период будет много матчей. Я уже думал над этим вопросом, но, повторюсь, все непросто.

— Как поется в песне Муслим Магомаев и фанатов «Спартака», Москва — лучший город Земли. Мне кажется, там можно найти все, что угодно.

— Что ж, вы правы. Посмотрим, что будет.

— Каким будет ваше самое яркое воспоминание о России?

— Конечно же, большое количество друзей, которых я завел здесь. В «Спартаке» много потрясающих людей: игроки, персонал, сотрудники клуба, владелец и его семья. И, конечно же, болельщики. Пусть уже много месяцев на стадион допускается только ограниченное количество людей.

— Федун не спрашивал вашего мнения по поводу нового главного тренера?

— Если это понадобится «Спартаку» сейчас или в будущем, я всегда готов честно высказать свое мнение. Но в клубе достаточно экспертов, которые примут правильное для «Спартака» решение. Единственное, что я хотел бы сказать будущему тренеру «Спартака», кто бы им ни стал: «Наслаждайтесь временем здесь с этой фантастической командой!»

— За последние полгода из «Спартака» ушли два генеральных директора, и пришел один спортивный. Столь частая смена руководства нервирует?

— Конечно, это оказывает влияние. Нервирует? Нет. Но добавляет работы. Объясню: как вы можете себе представить, обо всем я говорю со своим непосредственным руководителем. Какие игроки нам нужны; какие, возможно, не нужны; кто из молодых ребят поднимается в основу; кто остается в молодежке или «Спартаке-2». Очень-очень много тем для обсуждений. И когда приходит новый руководитель, нужно все начинать с нуля. А когда он тоже уходит... В общем, вы понимаете. Требуется много времени и сил, чтобы найти точки соприкосновения и общий вектор по всем темам. Но это часть работы. И тренер должен уметь решать подобные вопросы, сколько бы руководителей у него не было.

— Это было одной из причин принятого решения об уходе?

— Как я уже говорил вам, причина одна — моя семья.

— Сложно было работать с Шамилем Газизовым? У вас были разногласия в чем-то?

— Нет. Наши отношения были очень профессиональными. С ним мы могли обсудить любой вопрос.

Кокорин, Хендрикс, Промес

— В адрес Кокорина было много критики: он часто травмировался, пропускал важные игры, почти не забивал. Вы говорили с ним об этом?

— Как я уже не раз говорил, он пришел к нам по ходу сезона, пропустив подготовку. Все видели, что это был не лучший Кокорин. Сюрпризом это не стало ни для нас, ни для него — Саша тоже все понимает. Он хочет прогрессировать, улучшать свою игру. Но нужно набраться терпения и качественно подготовиться. Сейчас он впервые проходит сборы у меня, впервые вместе со «Спартаком». И это очень важно.

Когда он перешел к нам, мы много разговаривали. Он приходил ко мне, мы обсуждали тактику. В последний раз, к примеру, это было перед матчем с «Сочи». Но я не могу сказать, что с Сашей мы общались больше, чем с какими-то другими футболистами. Может быть, только с капитаном я общаюсь больше, чем с остальными. Вообще, мне нравится помногу говорить с игроками и обсуждать какие-то моменты с ними.

— Болельщики видят заговор в отсутствии Кокорина в играх против «Сочи» и «Зенита». А вы?

— Я верю тому, что говорит игрок. Если он говорит, что травмирован, я не могу верить во всяческие заговоры.

— Клуб ведет переговоры по трансферу Александра в «Фиорентину». Как тренер вы, думаю, хотели бы, чтобы в вашем распоряжении был еще один форвард. А как человек, посоветовали бы ему наконец-то попробовать свои силы за границей?

— Меня это не беспокоит. На данный момент Кокорин — игрок «Спартака».

— Часто критиковали и подписание Урунова. Вы верите, что он сделает «Спартак» сильнее?

— Если мы говорим об основном составе, то будет сложно. Конкуренция в средней линии у нас очень высокая. Крал, Умяров. Бакаев, Зобнин, Хендрикс — посмотрите, сколько отличных игроков. Урунов очень молод. Он тренируется с полной отдачей, начал эти сборы просто здорово.

И мы знаем его сильные стороны: немногие игроки постоянно ищут варианты и пытаются обыгрывать в ситуациях «один в один». А Остон это делает и решает такие моменты. Пока он часто теряет позицию: к примеру, если мы выпускаем его играть «десятку», он опускается на позицию «шестерки», и отдает мяч поперек поля. Урунову нужно быть ближе к чужой штрафной. Если мы найдем его пасом в финальной трети, то Остон способен сделать там что-то интересное. У него отличная физика и взрывная энергия.

— Приобретение Хендрикса было согласовано с вами? Какие у него сильные качества?

— Мы говорили с Дмитрием Поповым перед его подписанием. Главное качество Хендрикса — стратегия. Он стратегическая «шестерка». С очень хорошей левой ногой, техникой, игрой из глубины. Играющий опорник, я бы сказал.

— Хендрикс — конкурент Крала, Зобнина и Бакаева. Он может выиграть у кого-то из них конкуренцию за место в основе?

— Он конкурент всех, кого я вам назвал, говоря об Урунове. Конечно, он способен играть в стартовом составе. Посмотрим. Крал и Зобнин работают со мной уже больше года, они понимают нашу систему игры. Йоррит провел только несколько тренировок. Кроме того, он всю жизнь провел в ПСВ — это его первый опыт в зарубежном клубе. И он все еще молодой парень: ему всего 25, а не 33-34 года, чтобы можно было говорить об огромном опыте. Так что не нужно слишком давить на Хендрикса.

— Ну вы же понимаете, что «Спартак» и давление — это синонимы.

— Конечно, вы правы. Но все-таки варьировать — требовать чуть меньше или чуть больше — вполне можно, так ведь?

— «Спартак» ведет переговоры по Промесу. Вы знаете, как его использовать?

— У меня есть простое правило: говорить только об игроках, которые сейчас находятся в команде.

— Спрашиваю, потому что в случае прихода Квинси в команде будет перебор игроков атаки.

— ОК, если говорить в общем, не о Промесе или ком-то другом конкретно. Если у тренера в распоряжении есть качественный футболист — неважно, центральной линии или фланга, — задача тренера найти ему место на поле. Если клуб купил классного футболиста, моя работа найти для него позицию и обеспечить ему игровое время. Разумеется, если он здоров, готов функционально, хорошо тренируется и заслуживает выхода на поле.

Команда всегда должна знать причины, по которым тренер принимает то или иное решение. И тогда игроки скажут: «Конечно, нет вопросов. Мы принимаем это решение». Даже если футболист в команде пару месяцев, но его уровень очень высок, остальные должны принять это и согласиться с тренером.

— Как часто вы сейчас общаетесь с Поповым по поводу трансферов?

— Всегда, когда есть, о чем разговаривать. Мы в контакте с ним — не постоянном, но по необходимости всегда общаемся.

Команда, физика, схема

— Были опасения, что команда отреагирует на новость о вашем уходе по окончании сезона расслабленностью. Какой была реакция?

— Сначала вернулся бы в раздевалку в Санкт-Петербурге, когда только сообщил команде о своем решении. Тогда видел, что многие сильно расстроены. Было много вопросов. Я объявил им все именно перед отпуском, чтобы у команды было время усвоить эту информацию, принять ее, как-то переварить. И сейчас мы вернулись к работе в прежнем режиме. Конечно, ребята все еще расстроены — я это вижу и чувствую. Но, мне кажется, это хороший знак. Если было бы иначе, наверное, это означало, что я делал что-то не так.

Могу только сказать, и игроки это знают, что весь штаб и персонал работают на сто процентов. Команда видит, что я прежний, что не поменялся после своего решения покинуть клуб летом. И это важно. У меня очень близкие и доверительные отношения с ядром команды: капитаном, вице-капитаном, Ребровым, Ещенко, Ларссоном, Понсе, Масловым, Кралом и другими. Сложно иметь такой контакт с 25 игроками, но с ядром команды он отличный. Некоторые даже звонили мне во время отпуска. Очень приятно видеть, как ребята ко мне относятся.

— Джикия говорил нам в интервью, что сейчас наступает проверка профессионализма для футболистов команды: они знают, что вы уйдете, но сезон еще не закончен. Насколько игроки профессиональны?

— Очень! В прошлом сезоне, когда у нас были очень тяжелые занятия по физподготовке, я видел, что четыре-пять игроков могли остановиться, не добежать, что-то не доделать. Сейчас о таком и речи не идет — все пашут по полной программе и выполняют все идеально. У нас потрясающий командный дух. Даже новые ребята — Йоррит и Педро Роша — работают и выглядят очень хорошо.

— Роша получит свой шанс?

— Конечно, как и каждый. Любой футболист будет иметь шанс, и Педрито, в том числе. Я вижу его впервые — мы не были знакомы до его возвращения из аренды. В ближайшие недели познакомимся получше. Мое первое впечатление о нем очень позитивное.

— Что скажете по Хендриксу — он приехал идущего чемпионата. Он лучший сейчас?

— Посмотрим. Пока мы не делали финальный тест на физическое состояние. Он в хорошей форме, но не слишком выделяется среди других. А после нашего недавнего занятия на физику он сказал, что это была самая тяжелая тренировка в его жизни.

— Он рассказал, что говорил с вами перед подписанием контракта. О чем общались?

— Это нормальное желание получше узнать друг друга. Я спросил его про ПСВ, так как видел, что в матче против «Аякса» Хендрикса не было в заявке. Спросил, когда он в последний раз занимался, чтобы составить для него тренировочный план.

— Чепзанович сейчас закладывает физику до лета или, учитывая Евро, уже до следующей зимы?

— Разумеется, подготовка в январе и феврале важна для выступления на протяжении всего года. Конечно, летом будет небольшой перерыв и некоторое время для подготовки, но для ребят — в особенности для сборников — это крайне важные сборы и для концовки нынешнего сезона, и для начала следующего.

— Еще год назад на зимних сборах вы говорили, что нужно больше времени, чтобы попробовать иную схему кроме 3-5-2. Сейчас это время есть? Вы пробуете?

— Сейчас команда сплоченная, знает все процедуры и механизмы. Они уже доходят до необходимой стадии автоматизма. На следующем этапе мы хотим стать более гибкими. Над этим и будем работать.

«Сочи», «Зенит», дисквалификация

— Спустя 1,5 месяца, вы поняли, что произошло в подтрибунке в Сочи?

— Я-то понял. Но, мне кажется, уже каждый человек в России высказал свою точку зрения по поводу случившегося. И потому для меня тема полностью закрыта.

— Почему «Спартак» так неубедительно выглядел в Сочи и совсем кошмарно в Питере?

— Что касается игры с «Зенитом», вы правы. Спорить бесполезно — мы играли ужасно. Против «Сочи» была другая ситуация. Встреча была на выезде, мы играли хорошо и контролировали матч. Особенно в первом тайме — во втором нам уже не удавалось создавать столько моментов. Но мы точно не заслуживали поражения — сто процентов! Если кто-то и должен был выиграть в том матче, то это мы.

В Санкт-Петербурге было иначе. Все, о чем мы говорили перед матчем, не работало. Прессинг был плохим, мы «садились» глубоко в оборону. В начале, если помните, хороший момент был у Азмуна, который не попал по мячу, а через несколько минут в точно такой же ситуации и точно такой же расстановке «Зенит» забил. Это говорит о том, что мы плохо оборонялись. Но мы и атаковали плохо. Не было того куража, смелости, которые обычно сопутствовали нам в сезоне. Но такое случается. У «Зенита» очень хорошая команда.

— «Зенит» был силен или «Спартак» слаб?

— Думаю, и то, и другое. Мы видели в сезоне, что и «Зенит может играть хуже, и «Спартак» лучше.

— Разница между «Зенитом» и «Спартаком» реально столь огромна?

— Правда всегда видна на поле. В той конкретной игре разница, к сожалению, была большой. Большей, нежели обычно. Вы помните, как мы играли с ними дома? «Спартак» контролировал матч и заслуживал победы в той игре. Все зависит от конкретного момента. Домашний матч с «Зенитом» я, конечно, пересматривал после. Эмоции сразу после игры были негативными из-за результата, шансов, которые мы дали «Зениту», и так далее. Но в итоге там была ничья, и мы создали четыре-пять хороших моментов — не потенциально голевых атак с ударами из штрафной, — но моментов, реализуй которые, мы могли бы повести в счете.

— По итогам инцидента в Сочи вы дисквалифицированы на 3 игры. Рассчитываете на сокращение наказания?

— В Германии у нас тоже есть поговорка о том, что надежда умирает последней. Но я не скажу, что чего-то жду. Если ничего не ожидать, невозможно оказаться разочарованным. Что в футболе, что в жизни.

Я сказал вам, что тема случившегося там для меня закрыта, потому что изменить уже ничего нельзя. После игры я высказал свое мнение об инциденте в СМИ. Сейчас нет смысла вспоминать детали и повторять одно и то же. Нужно дистанцироваться от тех событий и жить дальше. Это часть футбола — пусть будет так. Конечно, три матча, на мой взгляд, слишком много. Я не хочу быть вдали от команды так долго. Но я вынужден принять такое решение органов РФС.

— После поражений от «Сочи» и «Зенита» вы видите «Спартак» претендентом на титул?

— Я вижу нас претендентами на попадание в еврокубки. Если будет хотя бы один шанс выиграть что-то, мы ни в коем случае от него не откажемся. Будем пытаться до самого конца.

В прошлом сезоне мы не попали в зону еврокубков. И моей первой задачей, когда я пришел в «Спартак», было стабилизировать команду. Вторая цель — успешный старт сезона. И мы начали хорошо: сейчас находимся в тройке лидеров. И если будет шанс победить в Кубке или чемпионате, мы приложим все силы для этого. Но будет очень-очень круто видеть красно-белые цвета «Спартака» в Европе в следующем сезоне.

— «Спартак» очень хочет завоевать титул к 2022 году. Зная лигу и команду, скажите, это возможно?

— Да, да и да! На сто процентов уверен в этом. Вы уже видите разницу между прошлым и нынешним сезоном. Нужно будет сделать следующий шаг. С подготовкой, которую мы проводим сейчас, футболисты прогрессируют очень хорошо.

"СЭ"