Капитан московского «Спартака» Георгий Джикия в интервью «СЭ» подвел итоги 2020 года, рассказал, как воспринял заявление Доменико Тедеско об уходе по окончании контракта, а также поделился мнением относительно своего будущего.

— Конечно, об этом никто не знал, и после игры это была большая неожиданность! Тяжело было в это поверить — в слова, которые он говорил. Еще и результат игры был неудовлетворительным... На следующий день состоялось общее собрание команды, там еще раз об этом поговорили. Тогда уже и начали думать, что будет дальше.

— Да, это была наша худшая игра. Больше мне нечего сказать.

— Конечно, общаемся — мы дружим не только в сборной, но и в повседневной жизни. Ничего особенно не обсуждали, и уже не хочется об этом говорить. Эмоции бывают у всех! Я сам эмоциональный человек и прекрасно понимаю такие ситуации.

Есть и другие моменты — странные, так скажем. Когда судья, который стоит между тренерами, ничего не слышит. Когда пропадают видеоматериалы. Когда игрок, ударив тренера, после говорит, что не бил, и ему все сходит с рук. Правда, это уже совсем другая история.

— Трудно предположить, как это повлияет. Но то, что видел лично я, — у команды непонимание ситуации. Такое было. Может, оно и к лучшему, что на следующий день все разъехались и чуть отвлеклись от происходящего. Теперь, видите, решилось, что до лета мы будем работать все вместе! А значит, кардинальных изменений не будет.

— Могу.

— В мои обязанности не входит поиск нового тренера. У нас есть руководство, которое точно решит этот вопрос, как и всегда. Каждый должен заниматься своим делом. Мое дело — на поле. Что-то получается, что-то нет. В футболе такое бывает!

— Понятно, что два поражения и такое заявление могут сильно повлиять на ситуацию, но я говорил до начала сезона и буду говорить: все подсчеты и выводы будем делать после 30-го тура. А ситуация, которая у нас сейчас сложилась, как раз покажет, на что способна команда в такие моменты! Конечно, очень интересно будет посмотреть на первые дни после того, как мы соберемся, и увидеть настроение и настрой команды. Но об этом мы с вами можем поговорить уже на сборах.

— Был такой период, да. И СМИ писали, и мы в команде обсуждали. Но в какой-то момент он дал понять, что останется и мы будем дальше работать.

— Сравнивать специалистов я не стану — не люблю это. Скажу лишь, что мне комфортно работалось и с Каррерой, и с Кононовым, и сейчас с Тедеско. Отлично ощущаю себя в команде. А бури вокруг «Спартака» были всегда, вам ли не знать? Поживем — увидим.

— Ну, я отвечу так, что мы добавляем постепенно. На самом деле многие удивляются, почему мы отходим к своим воротам, играя, например, с «Ротором» и «Тамбовом». Но если агрессивно атаковать с первых минут, там будет не автобус, а такой лимузин, который потом поди вскрой. Можно чуть отойти, дать сопернику раскрыться. Вот в матче с «Тамбовом» соперник одну, вторую атаку проводит. И я слышу, как один из их футболистов кричит: «Они нам дают играть». Но это тоже не просто так делается. Когда команда, играющая от обороны, раскрывается, надо проводить быстрые контратаки.

— Ну, наверное, не назад шагаем, а на месте топчемся. Самое главное всегда — результат. Выйди кто-то из наших команд из группы, говорили бы иначе. Играя за сборную, вижу, как готовы европейские футболисты. Думаю, там требования в клубах просто серьезнее. В сборных-то какие требования? Там только восстановиться и сыграть. Если в клубах игроку ничего не говорят, он считает себя лучшим в команде, а потом выходит на международный уровень, то там сразу все видно.

— Да у меня тоже бывают такие моменты. При Тедеско такое было, когда долго никто ничего не говорил, ошибка, которая была не систематической, стала регулярной. Не добежал где-то, потом снова и снова. Доменико меня вызвал, показал видео, объяснил. И когда тебе так все рассказывают, это все в голове, и я знаю, что делать.

— Не стал бы сравнивать нас с другими командами. Недавно сидели с нашими тренерами — аналитиками и другими — и смотрели статистику. И, возвращаясь к сравнению РПЛ с Европой, мы не топчемся на месте. Если брать наши показатели с момента прихода Доменико и по сегодняшний день, разница очевидна. Не буду загадывать, как пройдет этот сезон, но хотелось бы довести его и получить некий итог работы. А потом в Европе посмотреть и показать, на что мы способны. Мы уже два сезона не выступали на групповой стадии.

— Нет. Даже ни разу не виделись.

— Ну, кто она, все прекрасно знают. Но, несмотря на то что происходит в руководстве, у нас каждый день тренировка, а по выходным матчи. Никто за нас на поле не выйдет вне зависимости от того, кто и какие решения принимает наверху.

— Совершенно спокойно и нормально отношусь к женщинам, которые чем-либо руководят и что-либо делают. Есть такие женщины, которые в футболе разбираются лучше многих мужчин. Если она хороший специалист, доказывает свой профессионализм и показывает результат — почему нет?

— Я ему пишу: «С голом. Сам гол не видел, но * как рад». Он отвечает, что были там моменты, все дела. А я ему: «Извини, не сдержался». Потом пауза. И он пишет: «* убери, убери. *** Какие танцы? **» В общем, слова-слова, много слов. Но в итоге все нормально — я ничего не убрал. Просто хотел поддержать его и был рад.

— Конечно, хочет. И это видно. Самое главное, чтобы Резиуан был здоров и ничего его не беспокоило.

— Потому что он зверь (смеется). Есть такое, но про меня тоже много писали. В том числе в «Спорт-Экспрессе». Но вот я сижу перед вами. А он более импульсивный. Заводится, потому что где-то неправда, где-то задевает его.

— Смотрю судейские разборы на YouTube — интересна трактовка эпизодов. Мы, бывает, тоже сразу после матчей в раздевалке ищем повтор моментов, чтобы понять, как его судья трактовал и почему принял то или иное решение. Помните гол Понсе «Тамбову»? Я сразу спросил у Михаила Ходырева, был гол или нет. Он сказал, что гол видно только с одного ракурса. Посмотрел — и точно! Бывают моменты, когда очень сложно даже на повторе что-то увидеть.

— Клянусь вам, сам только примерно три месяца назад узнал, что, если футболист бьет пенальти и мяч попадает в штангу, он сам не имеет права его добивать. Вот так.

— Да говорю же, бывают разные эпизоды. Смотришь: на этой неделе за такое попадание в руку судья ставит пенальти, а в следующем туре точно за такое же — уже нет.

— Да, просидели около часа. Пытались донести до нас правила, нововведения, трактовки. У наших парней тоже возникли вопросы. На часть из них ответили сразу, какие-то были вынесены на рассмотрение экспертно-судейской комиссии. Обещали, что до нас донесут решение ЭСК. Все было очень уважительно.

— Бывают моменты, когда видишь, что человек красиво отодвигает игру от ворот — то фолами обложит, то еще что-то. Но чтобы прямо такое... Не помню. Может, где-то и было, но я в тех матчах не играл.

— Мы с ребятами перед началом сезона договорились вообще не обсуждать публично тему судейства. Даже после поражений или спорных моментов. Я обычно за два дня до игры спрашиваю у нашей администрации, кто судит. И просто внутри обсуждаем. Я решаю, как себя буду вести, потому что есть судьи, которые хорошо контактируют во время матча, а есть те, с кем вообще нет контакта.

Как-то играли, у нас Понсе не было в заявке. И Джордан упал в штрафной. Мне судья говорит: «Скажи Понсе, чтобы так больше не падал». И я вернулся уже в оборону, думаю: «Какой Понсе? О чем он говорит?» Потом понимаю, что он имел в виду Джордана. На следующем угловом подхожу к судье и говорю: «Конечно, извиняюсь, но Понсе вообще в заявке нет». А он смотрит на меня: «Да я уже понял». Вот прямо во время игры при угловом такое происходит. Прикольно, когда есть такая связь.

— Именно такой, когда можно поговорить. Когда судья может во время матча сказать, кого остудить, кому что-то передать. Я за общение.

— Наверное, не просто так у судей что-то спрашивают. Но по мне, это чересчур.

— Вернулся бы в те времена, когда судья на поле отвечает за все. Он дал свисток — начал игру, и он ее ведет. А не ждет, подскажут ему или нет. Порой смотришь: да мой маленький брат знает, был фол или нет. Я за то, что раз уж есть сегодня ВАР, пусть он будет максимально корректен.

— Я спокойно отношусь к этому.

— Если полгода останется, а контракт не будет предложен, конечно, это будет напрягать. Но на сегодня, повторюсь, я спокоен. И эту тему точно поднимать не буду.

— Сначала нужно доиграть сезон, подвести его итоги, попасть в еврокубки. Потом — Евро. Надеюсь, получится там успешно выступить. Ну а уже потом от всего этого отталкиваться. Посмотрим, что будет летом. Сядем — пообщаемся.

— Своими глазами ничего никогда не видел. Мне никто не звонил и не говорил, что вот есть такие-то предложения.

— Итальянский чемпионат. Нравится итальянская кухня (смеется).

— Смотрел игры «Аталанты», когда Леша Миранчук туда перешел. Вместе с нашим общим другом и агентом Вадимом Шпиневым болели за него в том матче, когда он вышел и сразу забил в Лиге чемпионов. Радовались — орали! За «Миланом» иногда слежу и игры «Ювентуса» смотрю.

— Так, а какая у меня зарплата? На самом деле, пока не будет конкретики, не поймешь. Возьмем такой пример: играет в России футболист, получает 100 рублей, а ему говорят: «Иди в «Милан», будешь получать 50 рублей». Может он согласиться? Наверное, может.

— Писали, да. И мы на тренировках его всегда подкалывали: «Чего не тренируешься, все, уходишь?» Он говорил: «Нет-нет, спокойно. Я люблю «Спартак»». Он же вот так всегда делает — на колено садится... Переигрывает, конечно. Но все было на уровне шуток. Если будет серьезное предложение, вряд ли он придет ко мне и будет советоваться. У него во Франции семья, ребенок. Он любит свою родину. Возможно, хочет вернуться туда в хорошую команду. Но на сегодня он игрок «Спартака». Кстати, по-моему, у него контракт тоже до 2022 года.

— Борщ, наверное, все любят — не знаю человека, которому не нравился бы. Но уже то, что он берет репетитора, учит язык, как относится ко всему, говорит о том, как он уважает страну, где играет и работает.

— Ну, ко мне он не подходил и не узнавал, как и что. Просто смотрю, как он ведет себя, как проявляет себя тут. Что касается гражданства — не я его выдаю. Я точно так же ждал гражданства много лет. Год играл вообще без документов. Когда 14 исполняется, надо паспорт принести, а я ничего кроме свидетельства о рождении не принес, где написано, что родился в Москве. И все думали, что у меня с документами все в порядке. В общем, надо ему в УФМС обратиться.

— Как по мне, группа хорошая. Посмотрел, кто был в нашей корзине: там, по-моему, чуть ли не все скандинавы. Они, надо признать, опасные. Поэтому для меня — хорошая рабочая группа. Все знают хорватов. Несмотря на смену поколений, у них хорошие сильные игроки. Кипр я знаю — мы с ними играли. Мальта — это Мальта. Со словаками и словенцами не играл, правда.

— Как будто ждали, когда случится такая осечка, чтобы высказаться. Но сегодня уже, наверное, остыло чуть. Или я чего-то не вижу.

— Всем почему-то запомнились его слова о золотом запасе и чае. Понятно, что проигрыш 0:5 никуда не годится. После игры я выхожу и говорю: извините за результат, это полностью наша вина. То, что люди так агрессивно начинают себя проявлять, ну так недовольные всегда будут. Хотя кто-то, наверное, даже не знал, где и зачем мы играем. А то, что Станислав Саламович сказал в эфире, он и мне также говорит, когда что-то надо донести.

— Ну, вот, к примеру, читаю я после игры, что Джикия никакой не капитан — он даже защитниками руководить не может. Прочитал — и что? Когда был моложе, обращал внимание на такие высказывания, делал выводы. Слава богу, до сих пор вот играю, даже повязку доверяют порой. Наверное, если бы я правильно на это не реагировал, ушел бы в себя, где-то внизу и играл бы.

Черчесов говорит так, чтобы донести мысль до игрока, чтобы тот сделал определенные выводы. Если он поймет это и выводы сделает, в марте снова будет в сборной.

— Не знаю насчет Моуринью, но я читал, как Покеттино рассказывал, что не может выпустить молодого игрока сразу в пекло — вы же сами сразу его сожрете, если что-то пойдет не так. И у него этот парень — Деле Алли, по-моему, — семь месяцев просто тренировался с командой, не играя.

В Белграде мы с Джанаевым вышли на поле перед матчем — смотрим, а перед нами 11 ребят, которые ни разу не провели полного матча за сборную. Вот такие реалии. Ну и результат такой, когда нет команды... В раздевалке еще были Чалов и Соболев, у которого колено заклинило. Это очень много.

— Ну, в Англии, к примеру, понятно — они там по 60-70 матчей в сезон играют. У нас 30 туров, да еще и не все играешь порой. Конечно, график сложный — странно, что все в один год засунули. Все из-за этого коронавируса сбилось. Но хочется и на Евро удачно выступить, и на ЧМ отобраться. Жертвовать ничем не хочется.

— Примерно три недели это идет. Я ровно две недели сидел дома — был вообще изолирован. Дома что-то поднимал там, планки делал. Я центральный защитник, у меня небольшой объем беговой работы, однако и на мне сказалось. Первый матч был с «Краснодаром» — я просто умер, меня заменили, потому что ног не чувствовал. А уже к игре с «Уралом» чувствовал себя нормально.

Что касается тех, кто весь матч бегает, им больше времени нужно, как тому же Бакаеву. Но сегодня говорить, что все это из-за короны, уже странно.

— У каждого игрока бывают такие качели. Кто-то стабильно проходит через проблемы, а кто-то вот так. Не хочется обращать внимания на это. Нужно уже поехать на сборы, чтобы те же Бака, Кокора, Урун прошли полноценную подготовку.

— После болезни все нормализовалось, везде только в маске и перчатках хожу. Пусть люди на трибунах понимают, что нам нельзя подходить к ним и бросать им футболки. Мне не жалко — у меня их хватает. Но нельзя. Иначе будет оштрафован клуб, наложены санкции, да и просто о здоровье других надо думать. Был же случай, что прямо в перерыве игрока сняли с матча, потому что пришел положительный тест на коронавирус. Все только ради безопасности.

— Ну, больше не для себя, а для всего человечества хочу, чтобы поскорее все нормализовалось, чтобы все были живы и здоровы. Себе лично и футболистам — поменьше травм и побольше побед моей команде!

"СЭ"

оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи!