После игры к нему подошел основатель и руководитель «Спартака» Николай Старостин: «Какие планы? Не хотите у нас играть? Я тогда не прощаюсь?». Прощаться действительно не стоило. На следующих выходных Севидов оформил хет-трик в ворота второй команды «Ростова», и отец подтянул его к основе. Главная лига СССР – совсем другой мир: Юрий сыграл в 10 матчах, ни разу не забил, но зато освоился среди взрослых мужиков. Прошло межсезонье, и в день матча с московским «Динамо» папа предупредил: ты сегодня не играешь.

 Сын опешил, но тут же узнал: его ждали в «Спартаке». «Никаких вопросов о моем будущем ни у кого не возникало, – рассказывал Севидов. – У отца совершенно не было друзей – его лучшими друзьями были мать и я. После каждой игры мама накрывала стол, ставила бутылочку вина, и отец со мной – мне лет 5-6 – обсуждал все моменты. Я очень рано начал играть в футбол и разбираться в нем. По игровому мышлению превосходил взрослых игроков». В дебютном матче за «Спартак» Севидов отдал четыре голевых паса, а в следующем туре оформил дубль. Юрия обласкали газеты, а тренер Никита Симонян боялся, что 17-летний парень поплывет.

«Карьера сумасшедшая ждала, но я слишком резво впрягся и пах надорвал, – вспоминал Севидов. – Накануне поругались с Симоняном: «Беги!» – «Не могу, больно!» – «А, звездой стал? Ленишься?». Севидов забил 11 голов в первых 22 матчах, пропустил большую часть следующего сезона из-за травм, но затем взломал высшую лигу: забил 16 в чемпионском 1962-м и 17 – в серебряном 1963-м. Во время турне по Бельгии Севидов положил два «Андерлехту», и иностранцы немедленно подсунули ему контракт. Но Юрий побоялся уезжать из СССР – был уверен, что все равно не выпустят. Как раз в то время Севидов потянулся к красивой жизни и понял, что иногда выгодно быть наглым. В 22 года он пожаловался Старостину, что хочет съехать от родителей и намекнул на помощь клуба. Старостин своим почти не отказывал, и вскоре Севидов отмечал новоселье: в новую квартиру он переехал с девушкой. Туда уже не звонили поклонницы, которые вечно доставали его маму просьбами «позвать к телефону Юрочку». Возлюбленной Севидова была 19-летняя Галина Махова, дочь парижского дипломата. Юрий ладил с ее отцом, тот помогал доставать хорошую одежду и технику, а однажды совершил почти невозможное: пересадил Севидова с «Волги» на новенький Ford. Владеть такой машиной в СССР – примерно то же самое, что сейчас вертолетом. За это Севидову прилетало от болельщиков после невзрачных матчей. 

По словам игрока, типичная реакция звучала так: «Молодой даже забить не может, а на такой машине ездит». Тогда же Юрий увлекся музыкой, начал коллекционировать модные катушечные магнитофоны (любил слушать Луи Армстронга), распробовал алкоголь и предпочитал коньяк. «У моего отца, деда и дяди Юры были свои коллекции винила, – рассказывал племянник форварда Антон Севидов, создатель группы Tesla Boy, журналу Esquire. – Фанк, соул, джаз, классика – очень много музыки, которую невозможно было достать в советских магазинах. Обычно в то время из-за границы везли джинсы, косметику и прочую ерунду, которой можно было набить чемоданы. Но и дед, и дядя Юра, оказавшись за границей, в первую очередь покупали пластинки. У нас была такая традиция – собираться в гостях у деда и слушать музыку. Как-то дядя Юра поставил мне одну пластинку, свою любимую. Это была Stranger In Paradise Айзека Хейза, эпическая диско-симфония на 10 минут, вдохновленная музыкой Бородина. Помню, что меня это потрясло. Грандиозная вещь» 

Удивительно, как то поколение спортсменов разбиралось в музыке – не хуже профессионалов. Дядя Юра рассказывал: приезжают они в какой-то город, а с ними в одной гостинице живут гастролирующие музыканты. До утра им не о чем больше разговаривать, кроме как о футболе и музыке, причем спортсмены говорили о джазе, а музыканты обсуждали матчи». «У него всегда было свое мнение, и он открыто его высказывал, несмотря на возраст, – рассказывал Симонян. – Не прятался за чьи-то спины. Вряд ли это недостаток. Помню выезд в Донецк. Отыграли, приехали в аэропорт. А там сквер, лужайка. Юра прилег, отдыхает.

 Подходит ко мне Старостин: cмотри, как Юра вчера набегался. Да какой, говорю, набегался: выпил – вот и лежит. Старостин: не может быть! Были у Юры, как у многих молодых советских звезд, нарушения. Но в общих рамках, без перегибов». В 1964-м Севидов забрался еще выше: его вызвали в олимпийскую команду СССР. До главной сборной оставался лишь рывок, но внезапно успех и глянец рассеялись. 

1965-й шел почти сказочно: в феврале Юрий женился на Галине, в августе «Спартак» выиграл Кубок СССР, а Севидов полюбил художественную литературу, чуть ли не наизусть пересказывал книги обожаемых Ильфа и Петрова, мечтал выучить английский. Все изменила осень. Утром 18 сентября «Спартак» вернулся из Брянска после разгрома местного «Динамо» (3:0). Игроки оставили вещи на базе в Тарасовке, пошли сначала в баню, а потом Севидов вместе с нападающими Михаилом Посуэло и Владимиром Янишевским заехал в шашлычную. Там компания выпила немного коньяка. Днем Севидов вернулся домой, а вечером разругался с женой – хлопнул дверью и ушел. Он завел любимый Ford и поехал в сторону знаменитой высотки на Котельнической набережной, куда чуть раньше рванул Посуэло – пить вино с подругой Жанной Браво, супругой итальянского атташе в СССР. 

Прямо перед мостом, где Яуза впадает в Москву-реку, на дорогу выскочил пожилой мужчина. Дальнейшие подробности известны только со слов Севидова. «Я заметил этого человека издали. Позже меня обвиняли в том, что я несся с бешеной скоростью. Но достаточно было провести всего один следственный эксперимент, чтобы убедиться, что бешеной скорости там быть просто не могло. Если бы скорость и в самом деле была сумасшедшей, этот человек не упал бы на капот, а перелетел через машину. К тому же я ехал уже вдоль высотки и, видя, что он собирается переходить дорогу, на всякий случай еще взял влево, так как все равно собирался поворачивать налево, под арку. Впереди меня шла еще одна машина, так этот человек перебегает перед той машиной и останавливается. 

Я включаю поворотник и все внимание переключаю как бы на левую сторону, откуда все движение идет. Поток надо оттуда пропустить и поворачивать – вот я и переключился… Дальше все происходило как во сне: его швырнуло мне прямо на лобовое стекло, и он медленно сполз вниз по капоту. Машину вынесло на встречную полосу. Там ехал грузовик, за ним еще вереница легковушек – я просто чудом ушел от столкновения с ними. Но здесь-то развернуться негде, и я дальше еду, метров двести проезжаю, в первом же переулке разворачиваюсь и возвращаюсь на то место, где человека этого оставил. Минуты полторы прошло, никак не больше, а после мне на суде пихать начали, будто бы я сбежать хотел и все такое… Но самое удивительное, что человек тот даже сознание не потерял, когда я его сбил! Машина низкая у меня была, и я бампером ему ногу только и сломал… Возвращаюсь я, значит, а никого нет».

 Севидов впервые описал этот случай только через 33 года, когда в 1998-м дал большое интервью «Московскому комсомольцу». По словам Юрия, пострадавшего забрала скорая и отвезла в 23-ю больницу на Таганке. Дежурного хирурга на месте не оказалось, пациента взял врач-интерн и ошибочно назначил наркоз. Сердце 60-летнего мужчины не выдержало. В тот же день комиссия, проводившая медицинское освидетельствование, заподозрила, что Севидов выпивал. «Так ведь я только что человека сбил, меня трясет всего, – оправдывался Юрий. – Рюмка коньяка, что я днем выпил, за семь часов, наверное, выветрилась? Все равно написали: подразумевается легкое опьянение. Именно так – подразумевается. Тем же вечером меня отпустили. Логофет (защитник «Спартака – Sports.ru) домой отвез, с женой плохо стало. 

А гаишники поначалу сказали: получишь полтора года условно и 20 процентов от зарплаты будешь выплачивать. Старики часто правила нарушают». Воскресенье Севидов провел дома, а следующим утром поехал на тренировку. Команда уже обо всем знала, Старостин успокаивал, что все будет в порядке, но вдруг на базе появились сотрудники милиции. Севидова взяли под руки и сердито спросили: ты хоть понимаешь, кого сбил? Через час Севидов оказался в одиночной камере «Бутырки».

Оказалось, он наехал на известного академика Рябчикова. Тот отвечал за ракетное топливо и находился под охраной КГБ 

Дмитрий Иванович Рябчиков был ведущим специалистом в области разработок ракетного топлива, лауреатом Ленинской и Сталинской премий в области химии. С 1935-го по 1960-й он заведовал кафедрой общей химии Московского педагогического института, в 1949-м выпустил институтский учебник «Общая химия», а в 1964-м избрался в Академию наук.

В СССР об академике знали только в узких кругах: личность Рябчикова была засекречена (например, СМИ не могли упоминать его имя), почти круглосуточно академика охраняли сотрудники КГБ – правда, если верить Юрию Севидову и «Московскому комсомольцу», не в тот вечер. «Рябчиков был рассеян и расстроен, – написала газета в 1998-м. – Несколько часов назад он со своим давним приятелем пошел в кино и в глубине зала, в последнем ряду, вдруг увидел собственную жену, которая держала под руку импозантного мужчину лет 30 и вполголоса говорила с ним, кокетливо улыбаясь. Жена, его бывшая студентка, была моложе академика чуть ли не на 30 лет. 

У Рябчикова внутри все опустилось. Не говоря ни слова, он взял приятеля за руку, и они быстро вышли из кинотеатра. Несмотря на то, что у академика было слабое сердце и он только-только вышел из больницы, они пропустили по рюмочке коньяка в ближайшем кафе. Потом Рябчиков встал, как-то растерянно простился с товарищем и сказал, что поедет домой на катере». Откуда автор узнал такие подробности и насколько они правдивы – неизвестно. Севидов утверждал, что на допросах его пугали: Рябчиков был очень важен для власти, ничего хорошего не жди. «Сначала меня вели по линии ГАИ, потом дело политическим сделали, – говорил Севидов. – Приходит какой-то: я следователь по особо важным делам. Задает дурацкие вопросы. Откуда машина? Пьете ли вино? Любите ли женщин?».

 Следствие шло с сентября по декабрь, коллеги Рябчикова – 18 членов-корреспондентов Академии наук – подписали обращение к правительству с требованием надолго посадить футболиста. Несколько фрагментов: 

1. «Возвращавшийся домой член-корреспондент АН СССР Д.И. Рябчиков был сбит около своего дома на Котельнической набережной автомашиной и вскоре скончался… Д.И. Рябчиков стоял в момент катастрофы на нейтральной зоне переходной дорожки. В результате удара его тело было отброшено на противоположную движению автомашины сторону улицы. Бампер автомашины был сломан, что свидетельствует о бешеной скорости, с которой она мчалась».

 2. «Самое позорное во всей этой истории то, что автомашина ни на секунду не задержала свое движение. Сбив человека, она так же молниеносно скрылась. Факт остается фактом: в центре Москвы был тяжело ранен крупный советский ученый, а виновник катастрофы предпочел удрать от ответственности, ни на секунду не задумавшись о том, как важно было немедленно прийти на помощь тяжело пострадавшему и предупредить трагический исход происшествия».

 3. «Кто же убийца? Им оказался 23-летний Севидов, московский спортсмен, сидевший за рулем в пьяном виде». Севидов рассказывал, что на суд давили из ЦК: чиновники возмущались, что он не сел в первый же месяц, и требовали «дать максимум». «Честно говоря, адвокат (Семен Львович Кроник, один из самых известных адвокатов СССР того времени – Sports.ru) задолго предупредил меня, что получу 10 лет». Так и случилось.

 Тренерский штаб «Спартака» разогнали. Юрий Гагарин сказал: «Я бы с этим вашим Севидовым не знаю что сделал» 

Дело Севидова возмутило партийных начальников, которые еще не оттаяли после истории со Стрельцовым (освободился в 1963-м), – они поручили спортивным ведомствам исключить всех, кого хоть раз наказывали за нарушение режима, таких футболистов больше не ждали в главных лигах. «Нас всех прицепом из футбола убрали, – вспоминал Посуэло. – 19 человек из разных команд. Отдыхали-то вместе. Академик Келдыш тогда расстрела требовал (Келдыш – идеолог советской космической программы, участвовал в создании ядерного щита. 

Он не подписывал письмо против Севидова, но жена футболиста Галина Махова тоже вспоминала, что на суде Келдыш говорил про расстрел – Sports.ru). Юрке 10 лет дали, а нас – под зад из футбола, пожизненная дисквалификация. В 25 лет. Даже на первенство района нельзя было играть, спортивным инструктором работать. Все концы обрубили, мастера спорта сняли. Пришлось в знаменитый стройцех идти на ЗИЛ, куда всех ссылали – начиная с Эдика Стрельцова».Затем большой текст под названием «По ту сторону футбола» вышел в «Комсомольской правде»: «Докатился до скамьи подсудимых футболист московского «Спартака» Юрий Севидов. Пьяный, он сел за руль автомашины, сбил человека. Совершив преступление, Севидов усугубил его подлостью, пытался скрыться.

 Речь не о нелепой ошибке, слепой и трагичной игре случая. Любой человек может попасть в ситуацию неожиданную и трудную. В эти секунды, доли секунд, он действует подчас неосознанно, повинуясь внутренним импульсам. Но эти импульсы не стихийны, а подготовлены всей предшествующей жизнью, предугаданы той суммой годами воспитанных качеств, которая и делает человека Человеком с большой буквы. Юрий Севидов не выдержал этого самого главного экзамена – экзамена на Человека». Уже после приговора досталось «Спартаку»: весь тренерский штаб вынудили подать в отставку. «После расставания с клубом решили посидеть с расстройства в ресторане гостиницы «Ленинградская», – вспоминал Никита Симонян. – Сережа Сальников, Николай Тищенко, Толя Исаев и я. 

Вдруг за соседним столиком – Юрий Гагарин. Исаев говорит: я сейчас к нему подойду. И подошел. Гагарин сказал: зачем я к вам, давайте вы за мой стол. Перебрались к нему, посидели, пообщались с огромным интересом, Гагарин потряс простотой. Тогда-то Юрий Алексеич и сказал: «Я бы с этим вашим Севидовым не знаю что сделал. Убил потрясающего человека». 

На зоне Севидов читал Ремарка и учил английский 

Севидов отбывал срок на Вятлаге (Вятский исправительно-трудовой лагерь), недалеко от поселка Лесной – это 300 километров от Кирова

В сталинские годы (с 1938-го по 1953-й) в тех местах сидело больше 100 тысяч человек, многие – за антисоветскую пропаганду и шпионаж: например, композитор Поль Марсель (автор песни «Девушка из Нагасаки» и романса «Дружба), суперзвезда советского кино 30-х и 40-х Татьяна Окуневская («Пышка», «Горячая ночь», «Последние денечки»), философ Дмитрий Панин, который позже познакомился с Солженицын в спецтюрьме «Марфинская шарашка» и стал героем романа «В круге первом» под фамилией Сологдин. 

Играть в футбол получалось примерно раз в неделю, большую часть времени Севидов читал и учил английский. В 2011-м «Советский спорт» опубликовал несколько писем Севидова к жене. 

1. «Пришли мне в лагерь бандеролью английские книги. Первая книга: К. Н. Качалова «Грамматика английского языка» и «Справочник-ключ к упражнениям по грамматике». Вторая: «Разговорник по английскому языку», третья: «Для занимающихся английским языком самостоятельно» и несколько сказок на английском языке для 7-10-х классов». Комментарий Галины: «Посылки с едой можно было отправлять три раза в год, а бандероли – хоть каждый день. И я ему в Вятлаг кучу книг и учебников посылала (а под книги, глядишь, и шоколадку положу: очень сладкое любил). В огромном киоске в начале улицы Горького у метро «Охотный ряд» (сейчас там Тверская – Sports.ru) можно было достать Daily Mirror. Еще Гиля Хусаинов, который жил в нашем доме, привозил иностранные журналы. Его Любаня мне даст парочку – я Юре пошлю. Когда вышел, он уже много разговорных фраз знал».

 2. «Роднуля, спасибо за Ремарка! Удивлен, что ты заинтересовалась футболом. Мне здесь не до него. Будешь посылать посылку, пошли блок сигарет с фильтром». Комментарий Галины: «Я футболом заинтересовалась из-за него. Писала ему, кто как сыграл. Но не очень-то расписывала: это цепляло его за сердце. Он там футбол видеть не мог. И футбол ему снился. A потом он в Вятлаге играл. В выходные. Сан Саныч ему из Минска мячи присылал. Юра Ремарка любил, по «Трем товарищам» обмирал! Но потом пишет: «Ты почитай этот отрывок у Ремарка! Как это трудно – обратно наверх подняться». Э-э-э, думаю, больше я тебе, Юрочка, Ремарка слать не буду. Он на тебя плохо действует». Из Кировской области Севидова перевели сначала в лагерь в Бобруйске (там заключенные строили шинный завод), а потом на вредное производство в Гродно. В 1967-м Юрию повезло: в честь 50-летия революции советская власть объявила большую амнистию, которая коснулась и Севидова. Вместо 10 лет футболист отсидел 4 года и вышел в 1969-м. Сначала он предлагал Галине не дожидаться его и подать на развод: «Ты молодая, красивая женщина, квартира у тебя есть, все есть. Реши свою личную жизнь. Неужели ты будешь десять лет меня ждать, мучиться? Зачем тебе это надо? Какой я приду? Старик. Без зубов. Здесь зубы легко потерять». Но спустя несколько свиданий у них родился сын – за год до освобождения. 

*** Севидов продолжил играть, но не вернулся на прежний уровень. «Спартак» не стал брать Юрия из-за давления сверху – тогда нападающий провел три сезона в «Кайрате», который тренировал его отец: забил 22 гола в 63 матчах и помог команде вернуться в высшую лигу. Дальше не пошло: 16 матчей за донецкий «Шахтер» и окончание карьеры в рязанском «Спартаке». Шел 1974-й, Севидову только исполнился 31 год, и он очень не хотел оставлять футбол, поэтому еще 10 лет тренировал клубы низших лиг – например, «Шинник» и махачкалинское «Динамо». В начале нулевых Севидов пришел в журналистику: комментировал футбол на ТВЦ и НТВ и писал для «Советского спорта». Зимой 2010-го Севидов освещал сбор «Локомотива» в испанской Марбелье, ночью с 10 на 11 февраля у него заболело сердце. Скорая приехать не успела. 

***  

Севидов часто говорил, что без партийного билета и после тюрьмы вернуться в футбол было невозможно. Но каким странным бы ни был тот суд, он злился на него меньше, чем на себя. «Я сознательно избегал журналистов, – сказал он перед тем интервью в 1998-м. – Отчасти потому, что отнюдь не гордился тем, что со мной случилось. Но больше из-за того, что все это слишком мучило и мучает по сей день. Ведь из-за меня погиб человек. О таком говорить нелегко». 

оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи!