Новогодняя встреча с красно-белым героем, который дарит подарки: Артем Ребров полгода не играл за «Спартак», но не терял времени и заставлял людей рисовать за «Спартак», худеть за «Спартак», поддерживал фонд борьбы с лейкемией и фонд помощи незрячим. А когда получил новый шанс от Олега Кононова, понял, что играть придется на уколах.

— Вас почему-то легко представить себе в костюме сказочного героя. Какие были образы в Новый год?

— Еще когда не был женат, пытался удивить девушку новогодними костюмами. Однажды нарядился Розовой пантерой. Только фотографий не могу теперь найти. Было здорово! Розовые колготки облегающие, водолазка, шапка… Это было в деревне, тематический Новый год. Нам было по двадцать с небольшим лет. Кто-то был Чебурашкой, кто-то — Дедом Морозом, а я Розовой пантерой. Но я бы и в Москве так выйти мог, не обломался бы. Меня же тогда никто не знал.

— С приближением Нового года начинается движение мыслей: как все спланировать, что подарить, чем удивить. Как с этим справляетесь?

— Сейчас проще стало. Супруга лучше в этом разбирается. Обычно садимся со списком: тети, дяди, бабушки, дедушки по ее и моей линии. Плюс — работники стадиона. Много кто получается. Расписываем, кому что. И она говорит: вот, мол, тебе список. И тут уже моя задача — поехать, найти, купить. Обычно это уже середина-конец декабря, свободное время есть. Я, как все, езжу по Москве с этим списком. Хочется детей чем-то удивить и купить нужную вещь какую-то.

— Дети пишут письмо Деду Морозу про игрушки, которые увидели в рекламе. А родителям хочется подарить детям что-то полезное. Как быть?

— Мой старший сын занимается хоккеем, но живет — футболом. Любимый игрок — Криштиану Роналду. Тот у него на всех заставках, если он играет с младшим братом, то все моменты отмечает прыжком в стиле Криштиану и руками отбивают, как с Марсело.

— Почему именно Роналду?

— Не могу объяснить. Он к футболу долгое время вообще относился спокойно. Лет до пяти я ему пытался мяч подкинуть, а он не увлекался. Больше нравились коньки. А сейчас все свободное время проводит с мячом. Я не понимаю, откуда это. Говорю ему: «Слушай, ну Месси же круче». Это в моем понимании. Он: «Пап, ты не разбираешься. Криштиану — крутой! Смотри, какой у него пресс». Он на Матч ТВ смотрит же программы. Говорит: «Вот он с ребенком, вот гол забил, а вот туда-то полетел…» Отвечаю ему: «Слушай, а откуда ты все это знаешь?» А он, видимо, за всеми новостями по ТВ следит. И я ему майку Криштиану подарил, когда он в «Ювентус» перешел, до этого была майка «Реала». Для него это кайф. Сейчас заказал ему фигурку Криштиану, сантиметров 18. Мне легко делать ему подарки, когда понимаю, чего он хочет. Потому что сам был маленьким футболистом. А младшему пока — машинку, робота, головоломку.

— Футболисты часто на новогодние праздники улетают в отпуск, в тепло. Вам неважно, какая погода за окном в Новый год?

— Жена у меня сторонница уехать куда-нибудь, чтобы не заниматься готовкой, обжираловкой этой по-нашему, оливье, селедкой под шубой… Но у меня принципиальная позиция: дети должны понимать в Новый год, что такое семья. Обычно собираемся за городом у родителей, приходит Дед Мороз, приходят родственники. Застолье, шум, конкурсы. Дети должны знать, что есть большая семья и есть большой праздник. Но раньше мы десять дней сидели за этими столами, а потом я уже ей сам говорю: «слушай, тяжело». И мы встречаем Новый год, а потом первого-второго куда-то улетаем.

— У вас огромное количество благотворительных проектов, и люди, которым вы помогаете, наверняка ждут, что вы останетесь с ними. Подарков наверняка ждут к праздникам. Как на это найти время и мотивацию?

— Контакт с ними все-таки в основном дистанционный. Социальные сети. Понятно, что когда подводятся итоги конкурса, нужно ехать вручать подарки. Или если в больницу к ребятам едешь — привозишь им что-то памятное. Возможно, я не смогу этим всегда заниматься, но пока я в теме. Есть финансовые возможности. А в некоторых проектах денежных вложений вообще не нужно: нужно появиться, обратить внимание других. Поэтому я всегда говорю: делать добро легко, было бы желание. Не думаю, что кто-то там посчитает, что если я раз пришел, то должен всегда приходить. В следующем году я могу прийти в какое-то другое место. Как Дед Мороз делает: не всегда же его видят, порой просто подарки находят. Так что не думаю, что я кому-то надоем.

— Как вообще благотворительные проекты стали такой важной частью вашей жизни? Что-то произошло?

— Да все просто. Когда в «Спартак» пришел, мне захотелось какие-нибудь конкурсы делать для болельщиков. Одноклубники раньше подшучивали надо мной, а сейчас уже поняли, что это вообще не шутки. У меня это от отца, он творческий человек. У меня есть альбомы, которые он делал, когда мы были маленькими. Покупал пустой альбом, вклеивал каждую фотографию, мои первые отстриженные волосы, портреты сестры. И на каждом семейном мероприятии он тамада. По должности он директор, все время с людьми общается. И мне досталось что-то от него. И вот сначала были конкурсы, потом с ребятами познакомился, которые за «Спартак» болеют, и у них магазин атрибутики. Они меня в инстаграме нашли попросили встретиться и подписать шарфы. Встретились, поговорили, на полгода друг о друге забыли. Потом: «а давай еще конкурс проведем». Дальше я предложил сделать акцию «Своими глазами» с майками: у меня есть возможность их у ребят подписать, предлагаем их болельщикам и на полученные деньги делаем операцию кому-то с ослабленным зрением. А потом — и благотворительный фонд, которому часть денег я выделяю, а ребята понимают, что если к моим деньгам приплюсовать те, которые они зарабатывают на каких-то акциях и аукционах, то получится в два раза больше. Вот так пришло к тому, что есть официальный фонд, постоянно операции делаются. В попечительский совет вошли Ловчев и Сотникова, с радостью откликнулись.

— Первый конкурс «Худей за «Спартак» вы проиграли, пришлось пожарить победителю шашлык. Как это было?

— Я купил мангальчик, мяса разного, сосисок, халатик, чтобы не испачкаться. Приехал к товарищу своему в Бутово, все разложил, подготовил. Все было по-настоящему. А началось все с чего? Антон, директор нашего фонда, когда мы встречались раньше, все ел и ел. Я ему и говорю: «Послушай, тебе пора похудеть». А он: «Давай поспорим, что через два месяца я буду весить не 110, а 90?» Поспорили, только решили это осветить, конкурс забабахать: чтобы и Антон худел, и люди.

— После того, как он похудел и выиграл, снова набирать вес не начал?

— Начал. Поэтому уже просит новый конкурс.

— Люди, с которыми вы проводите благотворительные акции, ходят на стадион?

— Ходят. Сейчас они за «Спартак» худеют, а раньше бились. Сейчас ребята повзрослели, от этого отошли. Но любимая команда осталась, на каждую домашнюю игру они ходят.

— Среди них наверняка есть те, которые выступали против Глушакова. А как вы в этой ситуации балансируете?

— Я не считаю, что тут нужно балансировать. Когда я только пришел в «Спартак», я немножко побаивался высказывать свое «я». Мне казалось: болельщики — это такая большая масса, которая может тебя смять, если ты что-то говоришь не по ее нраву. Но потом я понял, что своей работой здесь и своим отношением к делу я заслужил право, по крайней мере, на свое мнение. И когда у нас в команде есть какие-то свои устои, считаю, не нужно туда лезть. И я людям могу об этом смело сказать. Мы Дениса выбрали, значит, мы за него будем отвечать. И людям надо понять, что это выбор команды. Считаю, что мы делаем — это правильно.

— «Почему вы его защищаете? Почему он не снимет повязку?» — Такие вопросы вам задают ваши знакомые болельщики?

— Конечно. Но болельщики немножко не понимают. У них все замыкается на Глушакове. А нужно показать, что есть команда. Сегодня Глушаков — мы его не отдадим, завтра Ребров — не отдадим. Если мы в команде приняли решение, что он здесь, что он остается, значит, так оно и должно быть. Не должно быть такого, что мы его выбрали капитаном, а кто-то снаружи кричит: «Эй, давайте его сюда, мы его растерзаем!» Мы не можем человека отдать, мы команда. На примере Глушакова мы должны показать, что своих не отдаем. Мы же не приходим на трибуну и не говорим, какие кричалки нужно кричать и какие транспаранты растягивать. В этой шумихе кто-то что-то сказал, кто-то что-то додумал. А потом мои друзья приходят ко мне и спрашивают: «А правда это вот так?» Отвечаю: «Я только что приехал оттуда, и я этого не знаю, а ты — знаешь». Как это может быть? Причем это везде: среди друзей, в школе, куда ребенка приводишь, охранник спрашивает. Везде какие-то мнения и слухи. Это сильно мешает. Один болельщик, с которым мы общаемся по теме благотворительности, мне пишет: «Артем, скажи, вы сами пошли на то, чтобы надеть майки в поддержку Глушакова и сфотографироваться?» Я ему пишу: «Нет, нам пистолеты всем поставили к голове». Были майки с восьмеркой, были Жиго с Зобниным, Ещенко. Мы команда, мы — друг за друга.

— Вы 13 мая последний раз играли в основе. Как пережили следующие месяцы?

— Когда всю жизнь не играешь и сидишь на скамейке, у тебя к этим вещам есть какой-то иммунитет. Знаешь, как действовать. А когда играешь-играешь и вдруг садишься — конечно, тебе неприятно. Понятно, там молодые ребята. Я лично готовлюсь, как будто я играю. Знаю, допустим, что не буду играть, но продолжаю так же готовиться. Так же веду себя на тренировках, в питании, в режиме. Потому что я знаю, что придет момент, к которому я должен быть готов.

— Перед тем как Кононов вернул вас в основу, у вас случился рецидив старой травмы плеча. Была борьба внутри: терпеть или признаться, но с риском упустить этот шанс?

— Одно дело, когда ты хочешь и понимаешь, что сможешь, даже на уколах. Другое — выходишь, и организм заставляет тебя сделать ошибку, и ты подводишь команду. И нужно иметь смелость подойти к тренеру: «Я не могу». Нужно себя чувствовать. Я понимал, что смогу, подобные болячки уже были. И понимал, что укол сделаю, и на морально-волевых сыграю. Но после «Локомотива» я уже руки поднять не мог и осознал, что уже не помощник. Зачем?

— У вас новый штаб, новый тренер вратарей. Сложно привыкать?

— Приходится. С прежним, Джанлукой Риомми, мы четыре с половиной года работали. У него русская жена сейчас, с которой, так получилось, я его познакомил. Мы летели откуда-то с выезда, это был его первый или второй год. И он подбегает ко мне: «Артем, познакомь меня с девушкой!» И показывает на стюардессу. Я ему: «Джанлука, да отстань ты». Он говорит: «Нет-нет, это моя будущая жена!» На третий или четвертый раз все-таки подхожу к девушке: «Извините, так и так, я не для себя. Вот, старший товарищ, тренер, очень хочет с вами познакомиться». Она на меня посмотрела удивленно так, но дала номер, и все, про этот случай забыли. Проходит время: месяц, может, два. Встречаемся после выходных с тренером вратарей. Спрашиваю: «Ну что, в Италию ездил?» — «Нет, в Оренбург». Не понял! Итальянец? В Оренбург?! «А чего ты там делал?» — «Помнишь, ты меня с Аней познакомил?» И вот они уже третий год вместе. Сейчас уехали в Италию. То есть у нас уже не просто рабочие отношения, а как родственники уже стали с ним. И я, честно, немножко боялся, когда перестал играть, как бы это не отразилось на наших отношениях. Дружба дружбой, но другой человек стал играть, чего, мол, ты меня не ставишь? Слава богу, не сказалось, до сих пор общаемся.

— Ему тоже трудно было выдерживать это разделение личного и рабочего?

— Ему, мне кажется, еще тяжелее, чем мне. Я, считай, только с ним общаюсь, а у него — я и еще два-три человека, и ему труднее делать этот выбор. С одной стороны — хорошие отношения, с другой — есть еще вратари, которых можно поставить.

— И вы вернулись в ворота. Важно ведь?

— Конечно. Многие, может быть, думали: получаешь зарплату, капает копейка, и все у тебя в жизни хорошо. На самом деле это не так. У меня это вызывало какую-то злость. Как бы ни казалось, будто Ребров такой благожелательный, всем помогает. И это на самом деле идет от души. Но при этом у меня есть что-то мое, звериное, от чего хочется играть. Но это должно быть нормальным путем. Когда ты нормально относишься к людям и уважаешь своих партнеров, придет твое время.

— Можно сказать, что ваши дела рядом с футболом, благотворительность, как-то замещали отсутствие игры?

— Что такое для меня благотворительность? Это когда хочется помочь людям, и ты ведешь какую-то социальную жизнь. Пройдет время, 20-30 лет, и эти ребята скажут: вот, благотворительный фонд нам помог. Но плюс через эти все проекты я учусь. Жизни. Мне это интересно. Поставить, допустим, на ноги этот фонд и сказать себе: «Я это смог, я чему-то научился, с кем-то познакомился». Отец мне всегда говорил: «Футбол закончится в 35-40, но ты еще молодой парень, основная жизнь-то у тебя там начнется. Нужно готовиться. Не сидеть дома, а уже чем-то заниматься».

Источник: matchtv.ru