Сергея Базулева звали в «Спартак» дважды. Во второй раз он выиграл с Романцевым чемпионат и дошел до полуфинала Кубка чемпионов, а после уехал в Финляндию, откуда приезжает теперь на пару недель в родные Люберцы каждое лето.

– В Хельсинки живу в шведском районе – Эспоо. Переехал туда в 1998-м из Оулу. До вокзала на машине добираюсь за двадцать пять минут. Раньше в Москву всегда на поезде приезжал, а сейчас жена посмотрела в интернете – представляешь, поездом из Хельсинки в Москву и обратно – 247 евро, а самолетом – 190. Это ж цирк!


– В футбол вы попали как-то своеобразно?

– Я ездил поступать в военно-морское училище в Ленинград, где мой брат учился, но мне балла не хватило, а поступил бы – никакого футбола в моей жизни не было. У нас в Люберцах хоккей был больше развит. Я пошел в армию: начальник коврового комбината, за который я играл в хоккей, устроил меня в спортроту в Балашихе. В армии я был заведующим катка – заливал его и чистил. Там же попал в футбольную команду при военном заводе. Ее тренера взяли потом в «Красную Пресню» – и я с ним. Тренировал «Пресню» Башашкин, олимпийский чемпион Мельбурна. Перед одной из тренировок начальник команды Чернозубов позвонил мне: «Дуй на вокзал». Они с Валерием Овчинниковым отправлялись в Киров. Зашел к ним в купе, они мне: «Садись поговорим». Закрыли дверь, и поезд тронулся. Так я попал в кировское «Динамо». Вторая лига.

– Лихо.

– Они, оказывается, заранее мне билет купили. Каждый день подходил к ним в Кирове: «Отправьте меня домой». Потом прижился. Играли мы ничего так, но в 1982 году я заболел желтухой. Врачи: «Тебе, парень, бегать вообще нельзя». Вернулся в Москву. Звонит друг Чернозубова, Иван Варламов, помощник Бескова в «Спартаке»: «Приезжай в Сокольники на просмотр».

– А вам бегать нельзя.

– Подумал – что ж, один раз такой шанс дается. Приехал на тренировку к Бескову. На просмотре – четыре человека. Оставили меня одного. «Ладно, мы тебя берем», – услышал от Бескова. Взяли на ставку запасного игрока.

- Что еще слышали от Бескова?

– Любимая его фраза: «Ни под кого не подстраиваемся, у нас – своя игра». Бывают же команды – и сами не играют, и другим не дают. А у нас простые ребята, в которых Бесков талант разглядел – Гаврилов, Черенков. На поле они молча творили, ни на кого не орали. Обидно, Юрка Гаврилов столько сделал для «Спартака», мог бы стать миллионером и отдыхать всю жизнь, а он сейчас несколько раз в неделю вынужден корячиться за ветеранов.

- Черенкова каким запомнили?

– Я жил в Тарасовке рядом с ним. Мыши не обидит, тихо сделает результат – и в раздевалку. В 1983 году готовились в Тбилиси к игре Кубка УЕФА. Черенков приходит на ужин: «Ребят, не ешьте, нас отравить хотят». С Сочновым переглянулись: «Что это с ним?» У Феди в роду кто-то болел – видимо, и ему по наследству передалось. Тем более его тогда все сборные разрывали – первая, молодежная, олимпийская.

Вчера был у Федора на Троекуровском кладбище. Отвозил меня спартаковский болельщик: рассказал, что Федору кто-то внушил – кагор полезен для крови, и Федор стал пить по четыре бутылки в день. С женой разошелся, которая его вытащила, когда он болел. Попал Федор под чье-то влияние, при мне-то он вообще ничего не пил.

- Как вы попали в основу «Спартака»?

– Чемпионат-1983 начался в манеже, где «Спартак» всегда здорово играл, поле-то ровное, удобно комбинировать. А в тот раз они проиграли, Бесков решил поменять состав: «Сереж, – сказал мне, – готовься на следующую игру». У меня поперло – победа за победой. Олег Иванович Романцев был левым защитником, Вовка Сочнов рядом, передо мной – Генка Морозов, я – последний защитник, никого не обводил, старался только отдать точный пас, начать атаку, без брака, не лупить абы куда.

– А дальше?

– Отыграл 1983 год и попал в 33 лучших игрока СССР. В первый же сезон в высшей лиге, представляешь? Я ж ни в каких ДЮСШ никогда не был – случайно попал в футбол. По молодости головка от звездности закружилась. Возвращался в Люберцы и слышал от старых дружков: «Да куда ему до нас. Его теперь по телевизору показывают». А мне обидно. Давал им на бутылку, они мне: «Давай с нами». Я – с ними.

– Итог?

– Бесков поставил на мне крестик. У его помощника Варламова был друг в Баку – Вячеслав Соловьев, которому помогал Гаджи Гаджиев. Уехал я в «Нефтчи». Там кошмар – жарища, квартира на пятом этаже, парилка, воду давали только утром. Вратарем «Нефтчи» был Славка Чанов, дружили семьями. А после возвращения из Баку жена Славки, хорошая девчонка, выбросилась из окна: «Не понимаю я этот мир!» – последние ее слова.

– Когда вернулись вы?

– Через год. У меня как раз первый сын родился. Звонит Юрий Семин: «Приезжай». Семин обожал кроссы. Заставлял двадцать кругов бегать вокруг стадиона «Локомотив». Мне игрок той команды Леша Павлов недавно прислал в фейсбуке фотографию – я как капитан «Локомотива» получаю Кубок железнодорожников, добытый в Болгарии. Лучшим бомбардиром у нас был Мишка Русяев – он бегал в дубле «Спартака», когда меня Бесков туда взял, но Мишка был нестабильный, в «Спартаке» не закрепился. Десять лет назад пережил инсульт и умер в 2011-м.

- Как вам игралось в «Локомотиве»?

– На второй сезон вывели его в высшую лигу. Заняли седьмое место. Дали звания почетных железнодорожников – можно раз в год ездить по России бесплатно. Жаль, в Хельсинки нельзя, так что я этим особо и не пользовался – только пару раз прокатился на электричке на дачу к родителям. И то кондуктор докопался: «Откуда у вас в тридцать лет удостоверение почетного железнодорожника?»

У Семина я играл в защите с Горлуковичем. Сереня всегда молчал, а как выходил на поле – просто вырубал всех. Лет пять назад отыграли за ветеранов в Подмосковье, Сереня взялся подвезти меня до дома. Рассказал: «Середина девяностых, после смерти Старостина Романцев стал прибирать «Спартак» в свои руки. Наутро тренировка – а Романцева отпаивают, чтобы он смог выйти на занятие. Были периоды – запьет и все». Я не мог поверить – когда я играл у него и с ним, ничего такого не было. Но Горлук рассказал – ему можно верить, да и бросил Романцев уже пить, говорят.

– Карьеру игрока Романцев завершил при вас?

– Да. Ехали как-то на поезде из Минска. В купе – я, Романцев, Сочнов. В соседнем – Бесков. Бесков так-то не пил, но после игр мог снять напряжение. А тогда мы проиграли два матча подряд, и Бесков стал кричать, что – из-за Романцева. Тот гордый, ушел из «Спартака» и в 29 лет стал тренировать.

– Чем Старостин запомнился?

– В 1990 году поехали, всей командой, с женами, отдыхать в Сплит. Едем по горам, водитель говорит – надо шипы надеть, дороги скользкие. Остановились, а Николай Петрович вышел и стал бегать вокруг автобуса. Ему под девяносто было! Следил за собой, машины не любил, только пешком.

В той же поездке по Хорватии мне супруга рассказывала, что Валера Карпин устроил в магазине выволочку своей жене: «Ты чего столько бабок тратишь?!» Они разошлись потом. А еще в Сплите был случай. Лежим с женой ночью. Вдруг кровать затряслась и лампа закачалась. Жена вскочила и увидела, что все жильцы – в чем спали – выбегают из отеля. Толчки, остров затрясло. Жена меня все тянула на улицу, а я говорил: «Раз судьба такая – чего убегать?» Так и лежал в пустой гостинице. Потом толчки прекратились.

– В какой еще поездке нахватались экстрима?

– С «Локомотивом» летали в Сенегал. Отель на берегу, бассейн, все шикарно. Вышли погулять на рынок – кошмар, все грязные, драки на каждом углу. На прилавках такое, что от одного вида тошнит. Мы вернулись в отель и больше не высовывались. Недели две там прожили, почти каждый день ездили на автобусе играть в другие города.

– Как вы вернулись в «Спартак»?

– После третьего сезона с «Локомотивом» приехал с женой в Кисловодск – а там Бесков отдыхает. Константин Иванович с женой пригласили нас в гости. Бесков стал намекать, что я загладил вину перед ним и могу вернуться в «Спартак».

Мы укатили с «Локомотивом» на месяц в Америку – проехали восемь городов, играли в мини-футбол, заработали по тысяче долларов. Звонит Романцев: «Сереж, я принял «Спартак» – можешь помочь?» Семин обиделся: «Предатель!»

– А дальше?

– Вратарем «Локомотива» был Черчесов. «Скажи там Романцеву и насчет меня», – попросил Стас. Я сказал. Романцев: «Черчесов? Конечно, возьмем». В первый же год стали с Романцевым чемпионами. Тогда еще Санек Бубнов играл. Он был скрытным парнем, дружил только с Саней Бокием, а сейчас такую ересь несет: что «Спартак» купил победу над «Реалом» в Кубке чемпионов, что «Марселю» продали игру. У Бубнова с головой что-то было, одно время в больнице лежал.

– В 1991-м вы дошли со «Спартаком» до полуфинала Кубка чемпионов. Как это было?

– Прошли «Наполи» с Марадоной (он в Москву на отдельном самолете прилетел – люди в «Лужники» набились, по-моему, больше на него посмотреть, чем на нас), потом «Реал» с Бутрагеньо. На «Бернабеу» Мостовой перед игрой опасался, что мы крупно проиграем. Санек прекрасный футболист, но как важные игры – что-то у него болит. Он же и в Мадриде не сыграл. А мы после 0:0 в Москве (тогда 104 тысячи пришли в «Лужники») уверенные вышли, хотя много молодых игроков было – Карпин, Радченко, Иванов, Попович, Кульков.

Вася Кульков – хороший защитник, но мне с ним тяжело было. Всегда в атаку рвался, в Мадриде стал обводить, его обокрали, хорошо, что я в подкате успел выбить мяч, а то бы пропустили второй. А так мы после 0:1 забили три мяча и вышли в полуфинал. Даже Маслаченко тогда сказал: «Перед Базулевым надо снять шляпу». Обычно нам давали за победу по сто долларов, а за «Реал» – по две тысячи!


«Спартак» в Мадриде: стоят (слева направо): Черчесов, Базулев, Поздняков, О. Иванов, Радченко, Кульков. Сидят (слева направо): Попович, Шмаров, Карпин, Шалимов, Попов.

Посреди того Кубка чемпионов сорвались в Японию – в рамках визита туда Горбачева. С утра вышли в магазин. Смотрю – лицо знакомое. А это знаменитый фигурист Станислав Жук, он в Японию тренировать приехал. Вернулись в Москву и в полуфинале проиграли «Марселю», после чего Владимир Статкевич из хоккея с мячом сосватал меня в Финляндию.

– Там как начиналось?

– Первый год – нормально. Выдали машину, квартиру в центре Оулу, на границе со Швецией, деньги небольшие – зато в стране порядок. Начался второй сезон: весной играли турнир в манеже – там обычно кладут подстилку под ковер, а в тот раз не проложили. Игрок подсел под меня, я упал, ударился о пол, а он каменный – потерял сознание. Переводчик дозвонился жене: «Его только операция может спасти».

Мне повезло – в больнице дежурил очень хороший финский доктор. Разрезал мне голову, прооперировал – а так бы я умер. Четыре месяца слонялся по больницам. Признали, что получил травму на производстве, и дали мне в Финляндии пожизненный больничный. Речь до сих пор полностью не восстановилась, пить нельзя даже пива. Пробовал курить, но дети пошли в школу первого сентября, и я бросил. Запрещали на самолетах летать, но в последнее время в отпуск опять стали летать – на посадке иногда боли в голове начинаются, но в остальном нормально.

- А семья?

– Жена подала на финское гражданство, ей и детям дали. Я подавать не стал – у меня только российский паспорт, но в Финляндии мне все равно платят пенсию 2150 евро, потому что травмировался я там. Жена сейчас работает воспитателем в детском саду, язык здорово выучила, а младший-то сын вообще вырос в Финляндии – написал ему сегодня «Соскучился по тебе», а он мне: «У меня все хоросо. Роботаю и тренируюж». Сам я ни финский, ни шведский так и не освоил – там 16 падежей. По-английски объясняюсь.

Сейчас кошмар был – жена хотела съездить к матери в Междуреченск Кемеровской области. Паспорт РФ у нее был действителен до 15 мая, ей нужно было заранее подавать в посольство документы на новый, а она подала 17-го. Ей сказали: «Все, вы не гражданка России, ваш паспорт аннулирован». Пришлось получать подтверждение по последнему месту жительства – в Митино. Вроде подтвердили, но паспорт дадут только через три месяца и летом к родителям съездить не получится.

– Как с женой познакомились?

– Она горнолыжница. Была чемпионкой СССР. Лежали с ней вместе в ЦИТО. Она порвала связки на ноге, пережила шесть операций. Познакомились, свадьбу наметили, а ей что-то не то вкололи, начался нарыв. Ее – опять к хирургу. Но к свадьбе успела поправиться.

– Память долго восстанавливалась?

– Лет десять – двенадцать. Сначала просил жену рассказывать что-то про нашу прошлую жизнь – она рассказывала, а у меня это опять из головы вылетало, потом стало уже неудобно ее просить. Стал в тетради записывать все, что вспоминал. Я и сейчас приехал на футбол в Люберцы, со мной здороваются, а у меня вылетает из головы, кого как зовут.

После операции я семь дней провел в коме, когда очнулся – даже жену не узнал. Она мне рассказывала потом – я открыл глаза, она мне: «Сереж, ты меня не узнаешь?» А я ей: «Вы хорошо говорите по-русски». – «Сереж, сколько у тебя детей?» – «Два мальчика и девочка». А у меня только два пацана. Дурдом какой-то со мной творился. Жене памятник надо поставить при жизни – за то, сколько она вынесла. Новая страна, маленькие дети, муж в коме, но Алла устроилась в Nokia, вытянула семью на себе.


– Как вы проводите время в Финляндии?

– Пристрастился к лыжам. Через пару недель после того, как выпадает снег в лесу делают лыжные трассы. Утром выходишь и полтора часа в день катаешься – для здоровья отлично. В Финляндии катаются даже дети, которые только ходить научились. В том году, правда, не повезло – снег растаял уже через месяц, ниже минус десяти градусов температура не падала. У меня еще есть проблема – после операции на ноге одна нога стала на сантиметр короче, прихрамываю, но лыжам это не мешает. В футбол мне играть запретили – так я прессик качаю, чтоб живот не вырос, бегаю по полчаса три раза в неделю.

Летом езжу на рыбалку – в Люберцы друзьям по две сумки мороженной рыбы привожу. Но в Финляндии суровые порядки: на простую удочку могу ловить, а если у меня спиннинг – должен платить государству 47 евро. Я один раз сидел со спиннингом, мимо проезжала полиция. Я в сторону спиннинг отложил: «Это не мое. Выкинул кто-то». Они посмотрели и проехали.

Есть у меня и НТВ-Плюс. Посмотрю российский футбол минут пятнадцать и переключаю на Европу. Скучно. Трибуны пустые, скорости нет.

- Хороший у вас дом в Эспоо?

– Двухэтажный, на две семьи. Три комнаты – 96 квадратных метров. Своя баня. С задней стороны дома – верандочка, можно шашлычки жарить.

– Недалеко от вас в Швеции живет другой экс-спартаковец Евгений Кузнецов.

– Где-то живет, да, но не знаю, как его найти. Мне рассказывали, что он назанимал много денег, продал квартиру в Москве и проигрался в казино. Еще в Швеции Игорь Пономарев живет, с которым мы за «Нефтчи» играли – по скайпу с ним болтаем, встречаемся. Там удобно – сел в Финляндии на теплоход и через два часа ты в Швеции.

Кстати! Недавно в фейсбуке Вагиз Хидиятуллин в друзья постучался. Я добавил. Он, конечно, великий защитник – но в начале восьмидесятых зачем-то ушел из «Спартака» в ЦСКА. Не знаю, что и кому он хотел доказать. «Спартак» подходил ему по стилю, а ЦСКА – нет. Гаврилов-то тоже не подошел «Динамо», а в «Спартаке» стал лидером.

- Вы говорили, что ваш брат учился в военно-морском училище.

– Да, сейчас он плавает под флагами других стран, потому что ленинградский порт рухнул. Есть контора, которая рассылает моряков в другие страны – однажды моего брата отправили в Боливию. Сейчас он зарабатывает в месяц 4600 долларов.

- Чем дети занимаются?

– Сыновья хоккеем увлекались. В Финляндии такие условия – форму покупаешь сам и платишь в месяц 120 евро за то, чтоб твой ребенок занимался. Но сыновьям разонравилось – сначала младшему, а потом старшему. Старший массажистом устроился, час массажа стоит 45 евро. Младший учится на последнем курсе университета.

– В Россию часто возвращаетесь?

– Каждое лето. Раньше на месяц приезжал, сейчас – на пару недель.

- Почему?

– В Москве и области местных стало очень мало. Иду в магазин: из десяти человек по-русски от силы двое говорят. Обидно. Как будто в чужой стране.

Денис Романцов

Источник: sports.ru

Новость добавил: Duc37

оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи!