МК: Андрей, начиная выступать на профессиональном уровне, ты был вынужден сделать паузу в игровой карьере для службы в армии. Ты, по-моему, охранял тюрьму в Красноярском крае? Когда я наткнулась на этот пункт в твоей биографии, мне сразу вспомнился роман Сергея Довлатова «Зона: записки надзирателя». Как ты относишься к творчеству этого писателя?

– Я очень спокойно к нему отношусь. Эту книжку я не читал, и вообще я не любитель таких вещей. Мне достаточно было двух лет службы и того, что я там видел. Мне это не интересно.

МК: Что ты там видел?

– Зону видел, мы её охраняли – осужденные, вышки.

МК: Хочется каких-то историй. Расскажи, как вы ели собаку, например?

– Да, была собака. Пошли, попарились в бане. Баня у нас была раз в неделю. Один из моих сослуживцев был армянином, и его земляк служил у нас поваром. Армяне же все повара! Мы его пригласили к нам в баню. Он приготовил мясо. На вкус оно вроде бы было абсолютно нормальным. Когда мы его съели, нам сказали, что это была собака. Нет, меня не вырвало, но было неприятно. Но сейчас в памяти осталось только то, что поел я вкусно и хорошо.

МК: «Как я съел собаку», это уже не из Довлатова, а из Гришковца (смеемся).

КК: Какое самое экзотическое блюдо, которое ты пробовал, кроме собаки? Наверняка, ты много путешествовал? Может, змей отведал?

– Нет-нет. Путешествовал я много, но такую гадость я не ем.

МК: Андрей, какое самое сильное впечатление осталось от тех времен? Становление тебя как личности произошло именно в те годы?

– Самое сильное впечатление, наверное, это ночь в тайге. Нам пришлось спать на ветках. Нас было четверо, мы на костре тушенку разогревали. Я потом думал, что если из берлоги, например, медведь бы вышел. Побегав вокруг елки минут 15, мы ложились на ветки и спали по полчаса. И так всю ночь. Через полчаса просыпаешься, побегаешь еще минут 15 минут, чтобы согреться и – спать. Так и спали. Ночь в тайге, когда деревья наклоняются от вьюги, метет – это очень хорошо.

КК: Я сейчас вспомнила фильм «Край», наш номинант на «Оскар». Не смотрел?

– Нет.

КК: Там как раз тот же антураж: зима, тайга, медведь. Так вот этот медведь все время наводит ужас на этот поселок «Край». Я весь фильм удивлялась, почему зимой медведь вместо того, чтобы лапу сосать в своей берлоге, бродит по окрестностям. Есть у тебя объяснение?

– Голодный, наверное. Или, может, это уже другое поколение медведей, которые не спят зимой в берлогах.

МК: Андрей, о чем ты тогда мечтал – в той леденящей таежной ночи?

– О чем мечтал? Побыстрее поехать домой. О чем мечтает 19-летний парень? Только о доме.

МК: То есть с футболом эти мечты никак не были связаны?

– Нет, там каждый день ходишь с боевым оружием как на работу, поэтому думаешь только о том, чтобы быстрее все закончилось и можно было бы вернуться домой.

КК: Что тогда значат твои слова: «Если бы не армия, я бы не стал тем Андреем Тихоновым и так бы остался играть за «Вымпел» »? Что у тебя поменялось в сознании?

– За «Вымпел», может, я бы потом и не играл. Что изменилось в сознании? Я думаю, это психология. Психология человека, прошедшего армию. Я мог в эту армию и не идти. Это был конец 80-х, но ещё до перестройки, тогда было так, если парень не шел в армию, значит, у него были какие-то проблемы со здоровьем. Мне тоже предлагали закосить, но я пошел в армию. То есть на тот момент я не хотел выглядеть больным человеком. Я думаю, все дело в психологии. Когда ты говоришь, что «армия сделала из меня мужчину», то, знаете, все зависит от того, что это была за армия. Если ты с лопатой проковырялся, строя какой-то дом или копая траншею, это немного другое. Армия, которую я прошел, все-таки меня закалила.

МК: Андрей, если вернуться к конфликту Карпин-Денисов, нет ощущения, что таких молодых парней надо на пару лет в армию и тогда с ними все будет нормально?

– Нет. Знаете, я своего сына не собираюсь отдавать в армию. Поэтому я понимаю родителей Денисова. Я считаю, что время в армии сегодня – это потерянные годы. Вместо этого уже лучше человек поучится, получит какие-то знания, профессию. Пусть лучше это время он проведет с пользой для себя. Я не считаю, что армия есть польза.

КК: Так прекрасно, когда гость предвосхищает вопрос. Я как раз хотела спросить, отдашь ли ты своих сыновей в армию.

МК: Сколько лет сыновьям?

– 12 и 8.

КК: Слышала, ты хочешь, чтобы они стали футболистами?

– Я думаю, что, наверное, любой футболист, который практически всю жизнь проиграл и достиг определенных результатов, хочет, чтобы его дети стали такими же футболистами, как и отец или чтобы чего-то добились. Футбол дает не только деньги, но еще и известность. Ты можешь объехать весь мир, посмотреть, поиграть. И в результате, если ты хорошо выступаешь, ты становишься известным. Это конечный результат твоей профессии.

КК: Зачем нужна известность? От нее не устаешь?

– Как зачем?! Я не устал от нее, нет. Я же не живу в центре Москвы, не хожу по клубам или каким-то выставкам, чтобы каждый человек подходил и говорил: «Андрей, мы тебя помним», и так далее. Мне достаточно того, что когда мы приезжаем в другие города. Я вынужден сидеть в номере, не выхожу никуда, чтобы никого не видеть.

МК: Известность дает какие-то приятные мелочи жизни?

– Приятные – да, всегда есть. Все зависит от того, какой след ты оставил в футболе. Конечно, приятно, когда тебе не хамят, не посылают на три буквы, а говорят: «Андрей, спасибо за «Спартак»! ». В основном, это спартаковские болельщики, но, бывает, подходят и неспартаковские, и все говорят «спасибо».

МК: Невероятное, но даже болельщики ЦСКА тебя уважают!

– Я, в общем-то, ничего плохого не сделал для болельщиков ЦСКА. Единственное, на тот момент мы просто обыгрывали те же ЦСКА, «Зенит», «Динамо». Это сейчас все подравнялось. Я никогда нигде не скажу ничего плохого про эти клубы и про их болельщиков. Нужно знать меру, что говорить и когда говорить.

МК: Говорят, что для болельщиков ЦСКА неприкосновенной фигурой является Андрей Тихонов, а для болельщиков «Спартака» – Сережа Семак.

– Видимо, мы долго были капитанами и оставили какой-то след. Семака уважают все. Он настолько положительный человек, он имеет огромное значение имеет и для сборной, и для всех клубов, за которые он играл, отсюда результат – его все уважают.

МК: А тебе не кажется, что твоя футбольная фигура всегда будет висеть некой тенью над твоими детьми, если они решат стать футболистами?

– Я думаю, к тому моменту, когда они станут футболистами, мои фигура и тень немного отойдут назад. Это сейчас, пока я еще выступаю, определенная тень есть. Но со временем я закончу играть. Может, в этом году. Никто не знает. Тогда обо мне будут говорить поменьше, и я уйду в тень. Если я, конечно, не стану футбольным обозревателем и не буду постоянно участвовать в телевизионных съемках.

КК: Есть такое желание?

– Нет.

КК: Я хочу еще немного про сыновей поговорить. Ты сказал, что ни один спартаковец в жизни не перейдет в ЦСКА. С этим все понятно. На детях это правило отдыхает?

– Нет, не отдыхает. Я имею в виду, что тот спартаковец не перейдет в ЦСКА, который уже сделал себе имя в «Спартаке» и поиграл определенное количество лет в клубе. Но когда тот же Женя Бушманов, из ЦСКА перешел к нам в «Спартак», это было нормально. Когда люди играют год-два, они еще не успевают стать своими, поэтому эти переходы были не сильно замечены. Если говорить о сегодняшнем «Спартаке», то возьмем сейчас того же Паршивлюка, он уже свой в команде и даже с капитанской повязкой выходил. Уйди он сейчас в «Зенит» или ЦСКА, у него были бы проблемы. Возьмите того же Быстрова, в какую ситуацию он попал. Сейчас его и спартаковцы ненавидят, и болельщики «Зенита», там есть определенная группировка, которая до сих пор его не любит. Я думаю, что если бы, когда он только перешел, он не забивал бы в каждой игре, его бы, как говорится, съели там с одним названием.

МК: Ты говорил в одном из интервью, что твоим наставником был Федор Черенков. Можно сказать, что ты уже стал наставником для какого-то другого футболиста? Может быть, для своих детей?

– Наставник – это очень громкое заявление. Если бы мы с Федором Черенковым жили бы в одном номере несколько лет, и он бы меня учил и учил постоянно. Но у нас были немножко разные амплуа, все-таки Федор играл в центре, а я – крайний нападающий, то есть в футболе у нас немного разные ориентиры. Так что по факту я не могу назвать Федора своим наставником, но когда мы с ним жили на сборах, он, конечно, давал мне определенные советы. Но я бы не сказал, что был для меня наставником, потому что для этого нужно много времени, чтобы человек тебя вел, учил. У нас получалось так, что Федор просто давал мне советы.

МК: В каком из молодых футболистов ты видишь тот потенциал, который может превратить их впоследствии в ключевую фигуру для российского футбола? Кто-то может стать новым Тихоновым или Семаком?

– Уровень футболиста сравнивается, если человек 4-5 лет проиграет на одном уровне, не опуская планку. Взять того же Дзагоева – он один год выстрелил, на другой – пропал. Это говорит о том, что футболист ещё молод, он не созрел для того, чтобы показывать стабильно хорошую игру. Тот же Жано, молодой парень, он еще не дорос до того уровня, чтобы выходить и быть лидером «Спартака». Так можно рассмотреть многих футболистов, которые сегодня выстреливают, а через полгода теряются. На второй сезон опять нестабильная игра – опять колебания. А я и Сергей Семак, мы играли за разные клубы и практически никогда мы не опускались ниже своего уровня. Это, наверное, и есть класс футболиста. Сейчас неплохо себя похвалил (смеется).

КК: Ты неоднократно говорил, что у тебя не было никаких особых суперфутбольных или физических данных. Нельзя было назвать тебя и сверх-одаренным. Так – нормальный. За счет чего тогда вырабатывается класс?

– Вот вы спрашиваете про данные – да, у меня не было каких-то сумасшедших данных. Какие данные помогают играть? Конечно, трудолюбие и огромное желание вырасти в футболиста.

КК: Понятно, работоспособность – вкалывать, вкалывать, вкалывать. Но, может, есть какой-то совет тому же Аланчику Дзагоеву? Как дорасти, как стать стабильным, что нужно сделать, не имея экстраординарных талантов?

– Когда мы росли, у нас не было столько развлечений и всего того, что находится сейчас около футбола. Все-таки мы больше думали о футболе. Деньги, которые сейчас развращают молодых футболистов, имеют огромное значение. Мы росли немного в другое время и были заняты больше футболом, чем «околофутболом». Это мешает очень многим футболистам. Знаете, некоторые футболисты говорят: «Я люблю футбол за то, что после футбола».

КК: Не знаем. Кто так говорит?

– Футболисты. «Я люблю футбол за то, что после футбола», когда ты выигрываешь, и начинается…

КК: Машины, девочки и так далее…

– Да, бары и все остальное. У нас такого не было, и мы думали совсем о других вещах. И футболисты – вся наша плеяда в «Спартаке» – все игроки выступали на хорошем уровне. А сейчас, если ты, грубо говоря, предаешь футбол, если футбол для тебя не главное, то футбол также реагирует на это.

МК: Сколько тебе было лет, когда у тебя появилась первая машина?

– В 23 года у меня появилась черная девятка, которую украли с базы в Тарасовке, пока мы были на сборах в Турции.

КК: Как это возможно, чтобы с базы утащили машину?

– Базу сторожил дедушка. Грабители открыли ворота и ночью просто выволокли ее.

МК: Ок. Когда ты купил не просто машину, а машину твоей мечты?

– Машина моей мечты появилась у меня только в 37 лет. А сейчас футболисты уже в 20 лет могут позволить себе купить такое авто.

МК: Вот, Катюш, собственно ответ на твой вопрос.

КК: Хорошо. Тогда с этим разобрались. Закрываем тему развращенной молодежи. Андрей, не так давно у тебя был юбилей – 40 лет. Поделись, откуда берутся силы и в чем твой секрет карьерного долголетия? У нас в гостях недавно был прекрасный человек и футболист Дима Хохлов, и он сказал, что из него песок сыпется.

МК: А ему всего 35.

– Откуда берутся силы? От того, что я люблю футбол, от того, что мои родители, видимо, когда я еще рос, хорошо за мной следили, плюс, наверное, тогда была не такая плохая экология. Мои родители заложили мне такое здоровье, что я и по сей день играю в футбол. Когда я был молодым пацаном, я, просто, быстро бежал, поэтому всегда играл нападающих. Для меня не было проблемой быстро бегать и хорошо забивать.

КК: Ты сейчас сказал: «была скорость, поэтому я бежал», а мне подумалось: «была реакция, поэтому я был вратарем».

– Вратарь – это отдельная история. Упал, поймал, вошел в анналы истории. Надеюсь, мой тогдашний прыжок покажет то, что футболисты тоже могу стоять в воротах – не только вратари.

КК: Забавно, что это был правда другой уровень, все-таки международный турнир. В матче с «Томью» Мартин Штранцль тоже опробовал себя в качестве голкипера. Я как раз в тот день была на стадионе. Видел?

– Да. Но ему не надо было падать, ему надо было просто ногой отбивать пенальти, и все.

МК: Когда ты играл в «Крыльях», там работал Леонид Слуцкий. У вас с ним вроде совсем небольшая разница в возрасте?

– Я старше его на полгода.

МК: Серьезно?!

– Да. Поэтому он мне всегда звонит и травит, что я уже старый. Мы с ним смеемся, у нас с ним очень хорошие дружеские отношения. Поэтому когда я увидел, как Леонид чуть не заплакал после матча с «Динамо», мне было очень жаль его, потому что он настолько все близко к сердцу принимает. Когда люди не забивают пенальти и команда теряет четыре очка, я за него очень переживаю.

МК: В какой момент вы с ним так хорошо сошлись? Может, у вас какие-то общие интересы? Открою секрет, мы с Катей большие поклонницы Леонида Викторовича. Он был у нас на передаче и, конечно, поразил нас своей личностью и философией.

– Он любит всех поражать своей философией, учить всех, как надо говорить, как не надо, как правильно.

МК: И как надо жить….

– Он в Самаре всегда Аджинджала травил. Он любого футболиста поднимает на смех и всегда учит, как надо правильно говорить. Такой он человек – правильный. Молодец вообще! Мне тоже Викторович нравится, потому что он веселый и может все перевести в шутку, над ним тоже можно посмеяться. Мы его все время дразнили, что вес у него большой.

КК: Он сейчас очень похудел.

– Это так кажется (смеется). В «Крылышках» мы над ним смеялись, и он, самое главное, не обижался, а также смеялся в ответ.

КК: Это хорошо, когда человек обладает самокритичным чувством юмора.

– Это очень хорошо, и как раз у Леонида оно сильно развито.

МК: Андрей, ты сам смеешься над собой хоть иногда? Просто, мне кажется, что жизнь тебе просто не преподносит таких ситуаций, чтобы можно было посмеяться над собой.

– Не знаю. Иногда бывает, когда играешь или на тренировке что-то неправильно сделаешь, и вся молодежь начинает смеяться. И я тоже смеюсь, потому что самому смешно от того, что я сделал.

КК: Машунь, ты забыла, что у нас в гостях рекордсмен «Спартака» по незабитым пенальти! А ты говоришь нет повода посмеяться. По-моему, их было 7?

– Серьезно? Это за все годы?

КК: Да.

– У меня был один пенальти, который я помню по сей день. Тогда Романцев пообещал премиальные наличными прямо после игры. И когда я не забил, мне так стало жалко моих ребят, что я отнял у них такие большие деньги.

КК: Мы уже упомянули имя нашего обожаемого Леонида Викторовича Слуцкого. Сейчас одним из его помощником работает «спартаковец» Виктор Онопко. Андрей, ты – человек, у которого прекрасные отношения со Слуцким и, наверное, с Онопко тоже, тебя соблазнило бы предложение какой-нибудь административной должности в ЦСКА?

– В ЦСКА нет.

МК: Может, в «Химках»?

– В «Химках» – почему нет? Я провел четыре года в этом клубе, и часть моей души осталось в этой команде. Ещё пять лет я провел Самаре. В этих клубы я бы вернулся, к ним нет такого антагонизма болельщиков, это не те конкурирующие команды.

МК: Но я немного не понимаю, неужели «Спартак» еще не озаботился тем, чтобы завлечь Андрея Тихонова к себе в тренерский штаб? Или на какую-то административную должность?

– Нет, пока я играю в футбол, и никаких предложений не поступало. Если поступит, можно будет посмотреть. Но я думаю, там и без меня таких людей достаточно.

МК: Недавно слышала такую историю: в 90-е в «Спартаке» играл защитник Хлестов. Говорят, что он, когда выходил на поле, шлепал по плечу впереди идущего игрока и спрашивал: «Слушай, с кем играем-то»?

– Это все байки, конечно, но Дима – очень своеобразный человек. У него в машине, в BMW, весь салон был завешен детскими игрушками – такими, которые к стеклу лепятся. Мы все время над ним смеялись. Он мог семечки грызть и бросать себе под ноги. Дима настолько специфический человек, что я не удивлюсь, если, на самом деле, то, что вы рассказали, было правдой. Нет, конечно, он знал, против кого выходил играть. Но такие байки возникли оттого, что его личность ассоциировалась с такими вопросами и действиями.

МК: Насколько внимательно ты сам сейчас следишь за футболом? За другими чемпионатами, новостями? Насколько ты в теме?

– Я слежу, да. Слежу, как играет «Барселона», «Реал» (Мадрид), «Динамо» (Киев), «Шахтер». Слежу за ведущими клубами. Мне не интересно, что происходит в середине или внизу турнирной таблицы. Я смотрю, допустим, как Аршавин играет в «Арсенале» или Жирков – за «Челси» Абрамовича.

КК: А Ромочка Павлюченко?

– Я спокойно отношусь к «Тоттенхэму». Смотрю матчи этой команды, только если выходит Павлюченко.

КК: То есть практически не смотришь.

– Да, практически не смотрю. Мне интереснее центральные чемпионаты, где играют лидеры.

МК: Киевское «Динамо», кстати, в этом сезоне один из матчей выиграло со счетом 9:0.

– Они обыграли «Ильичевец». В Интернете смотрел, и счет все прибавлялся и прибавлялся.

МК: Где-то за неделю до этой игры ПСВ обыграл «Фейеноорд» 10:0.

– Да, бывают такие дни, когда все залетает. Но очень редко случаются такие вещи.

МК: В Интернете даже разгорелась дискуссия, нужно ли команде забивать 10 мячей, если соперник позволяет, или нет? Потому что в какой-то степени такой счет дискредитирует чемпионат.

– Я думаю, что такие матчи были, есть и будут. Это футбол, от этого никуда не денешься. Просто, у одной из команд был черный день. Никто от этого не застрахован. Вспомните, сколько наша сборная пропустила от Португалии.

МК: Семь, по-моему.

– Представляете, семь! И это уровень сборной. Что нам нужно было сделать? Развернуться всем и уйти с поля, что ли? Бывают такие дни, что делать? От этого никто не застрахован, это игра. Выигрывает тот, кто на данный момент сильнее, или кому везет.

МК: Я так понимаю, Андрей, что если бы ты хотел стать тренером, то ты бы уже давно отучился в ВШТ. Получается, тренерская карьера не для тебя?

– Когда можно было поступать в ВШТ, это можно было делать заочно. Сейчас футболист не имеет права совмещать профессиональный футбол и учебу в ВШТ.

МК: Но ты собираешься туда или нет?

– Когда закончу, то я думаю, что да.

МК: Я как раз хотела спросить про поиск себя. Все-таки 40 лет, еще год-два в игре, ну – три, но потом надо будет искать что-то другое.

– Зачем мне столько много? Вы хотите меня помучить еще, чтобы я поиграл?

МК: Но ты же сам этого хочешь!

– Я хочу, но я хочу выступать в хорошей команде, выполнять определенные задачи.

МК: Что потом-то, после футбола?

– Потом я хочу остаться в футболе. Все-таки за те годы, что я провел в футболе, я накопил определенный опыт, и я думаю, что я смогу чему-то научить.

КК: Где конкретно? Тренером, на административной должности или опять же аналитиком, комментатором?

– Нет, это не мое, когда в студии по пять человек сидят и обсуждают футбол. Да, можно придти раз в два месяца обсудить игру. А так, хотелось бы быть действующим человеком, который и на поле, и рядом. Все-таки ближе к тренерскому составу.

"спортс.ру"