Не дружу с теми, о ком пишу книги, но испытываю к ним уважение. Не говорю, что Эмери лучший или худший, не хочу быть его адвокатом и защищать его. Основывал свою работу на фактах и конкретной информации. Не работал и не играл под его руководством, я не узнал его и не сблизился с ним. Я просто писатель, мое мнение не имеет значения. Я опросил более 50 игроков, и не только тех, кто близок с Эмери: и как мое мнение может значить больше, чем, например, мнение Давида Вильи или Альбы?»

 Переходу тренера в «Спартак» и его недолгой работе в Москве посвящено 11 страниц из 200. Помимо самого Эмери, о пребывании испанца в России рассказал экс-спортивный директор «Спартака» Дмитрий Попов, брат и агент Унаи Игор, переводчица Евгения Лариошкина и Микель Хауреги, помощник Эмери в «Спартаке». Мы выбрали самые яркие моменты из спартаковской части автобиографии. 

 Карпин не приглашал Эмери, хотел тренировать сам 

За несколько дней до последней игры в Ла Лиге Унаи (на тот момент он еще работал в «Валенсии») согласился возглавить московский «Спартак» на три года. Его привлекли амбиции и ресурсы владельца клуба Леонида Федуна. Агенту это казалось неожиданным и поспешным, учитывая, что как раз перед подписанием контракта с Москвой тренером интересовалась «Рома».   С 2007-го спортивным директором «Спартака» был Дмитрий Попов. 

Этот бывший футболист – благоразумный мужчина, чья карьера прошла между Россией, Израилем и Испанией, где он играл вместе с Унаи Эмери в «Толедо» в 1999-м. «Это очень надежный человек, действительно командный игрок, с которым у меня никогда не было проблем», – вспоминает Унаи. Весной 2012-го Попов искал нового директора для «Спартака», которым тогда управлял Валерий Карпин – генеральный директор и тренер. 

Пресса приписала приход Эмери в заслуги Карпина, чьи годы в Испании были невероятно успешны, особенно в «Реал Сосьедаде». «Я организовал свою команду вокруг него. Я руководил хорошими людьми, чуть менее хорошими и несколькими джентльменами. Валерий был из последней группы», – такую похвалу Карпин получил от Рейнальда Денуэкса, который тренировал баскскую команду, боровшуюся с мадридским «Реалом» за лидерство в Ла Лиге.  

Но на самом деле Карпин не имел никакого отношения к приезду Унаи. «Я посоветовал его владельцу «Спартака», – говорит Попов. – Он показал себя хорошим тренером в «Валенсии», раз за разом выходил с ней в Лигу чемпионов. Его игроки были не такими хорошими, как у «Барсы» или «Реала», но лучше, чем у других клубов. Кроме того, спартаковской философией всегда был атакующий футбол, так что, думаю, Эмери идеально подходил на роль тренера».

 Решение понравилось не всем. «Тренерский контракт Карпина подходил к концу, но он все еще был генеральным директором, – объясняет Попов. – Я думаю, он всегда мечтал быть постоянным тренером «Спартака», а не временным. Он тут же отдалился и завидовал Унаи, потому что не мог понять, почему мы назначили его». По словам Эмери, это стало началом напряженности в отношениях: «С первого дня Карпин не хотел, чтобы я был здесь. Он хотел быть тренером и отвернулся от меня. Вот так просто».

 Карпин привел в клуб Инсуарральде без ведома Эмери 

При Карпине в команде играли три бразильца (Рафаэль Кариока, Ари, Веллитон), два аргентинца (Маркос Рохо и Николас Пареха), испанец (Родри), ирландец Эйден Макгиди и голландец Деми де Зеув. После ухода Родри и Рохо летом 2012-го Эмери хотел подписать несколько известных игроков. «Мне обещали действительно талантливую команду. Именно поэтому я сюда приехал», – говорил он в то время. Селекционеры были сориентированы на Бруно Сориано, оборонительного плеймейкера из «Вильярреала». 

«У нас было множество встреч в офисе Карпина о потенциальных новичках, которые позволили бы нам успешно выступить в Лиге чемпионов», – говорил Микель Хауреги, который вошел в тренерский штаб вместе с Хуаном Карлосом Карседо. Встречи следовали одна за другой, но обещанных новичков так и не было, за исключением Ромуло, восходящей бразильской звезды из «Васко да Гама» (был куплен более чем за 8 млн евро). «Унаи мало о нем знал, но Карпин был убежден в таланте футболиста. К несчастью, в сентябре Ромуло получил тяжелую травму колена. Это не повлияло на его возможности – мой брат хотел купить его в «Севилью» несколько лет спустя», – объяснял агент. 

 Остальные новички были хорошими игроками, но не дотягивали до звезд российского чемпионата – вроде Самюэля Это’О («Анжи») или Кейсуке Хонды (ЦСКА). В «Спартак» пришел Ким Чельстрем из «Лиона», которого Унаи высоко ценил и как игрока, и как человека, Хосе Мануэль Хурадо из «Шальке» и аргентинский защитник Хуан Мануэль Инсаурральде из «Боки Хуниорс», которого точно выбирал Карпин – Эмери увидел аргентинца на видео уже после покупки: «У нас были ресурсы, чтобы сделать что-нибудь в сложном чемпионате, но вскоре я увидел команды, которые лучше нас», – вспоминает Эмери. 

 Русскому языку Эмери учила журналистка «Евроспорта» 

Все еще уверенный в себе Унаи незамедлительно познакомил команду с принципами, которые он уже протестировал в Испании. Снова это было слишком поспешным. «Мы делали ошибки, но кто их не делал? Мы должны были привыкнуть к их футбольным обычаям, к тому, как они привыкли работать. Для этого нам нужно было выучить русский язык. Мы пытались, но это было сложно», – объяснял Карседо. Странно, но курсы русского организовал не «Спартак», а человек вне клуба – Евгения Лариошкина. 

«Я не работала в «Спартаке», но провела полгода в Гипускоа, на родине Унаи, – сказала она. – Знала, что Унаи собирается работать в «Спартаке» – команде, за которую я болею, хотя как журналист я должна быть объективна (Евгения – автор Eurosport – прим. Sports.ru). В общем, я написала ему, он ответил – и так мы стали работать вместе». Несколько раз в неделю Эмери встречался с Евгенией, чтобы выучить язык с нуля. 

«Даже если у тебя несколько занятий в неделю, нужны месяцы, чтобы достичь хорошего уровня. Унаи так много работал на тренировках и при подготовке к матчам, что время на изучение языка было ограничено. Я строила свои уроки вокруг слов, связанных с футболом. Обсуждала с ним тактику и системы, используя ключевые слова, которые понадобятся ему в работе. 

Поскольку я так же схожу с ума по футболу, как и он, мы могли часами разговаривать об игроках или матчах, не обращая внимания на время». 

 Несмотря на это, Унаи медленно прогрессировал, и это расстраивало некоторых людей в «Спартаке». «Поначалу ему было действительно тяжело. Унаи можно критиковать за многое, но когда он что-то делает, то делает это изо всех сил. Даже когда дело касалось изучения русского, он всегда был очень мотивирован, хотя были большие сложности. Он настаивал на параллельном изучении английского, чтобы лучше понимать игроков.

 По факту мы постепенно стали больше учить английский, чем русский», – рассказывает Евгения. Лингвистические сложности дополнялись еще одним неожиданным препятствием. «Клубный переводчик не всегда мог передать идеи Унаи. Многие испанские выражения лишены смысла, если их дословно переводить на русский – и наоборот. Это доставляло большие проблемы», – соглашается Хауреги, который занимался анализом матчей. 

«Мы втроем работали над видео, – рассказывает Хауреги. – Разделяли ролики о наших соперниках на части об обороне, атаке, стратегии, а также монтировали видео о каждом игроке соперника. Затем Унаи делал финальные правки и доносил информацию до игроков. Перед каждой игрой он изучал шесть или семь матчей будущего соперника. Наша идея была в том, чтобы показать нашему левому вингеру, как двигается их правый защитник, его 10 или 11 самых частых действий – чтобы для игрока не было неожиданностью, что у оппонента есть привычка смещаться в центр или пытаться обойти кого-то справа». 

 Такая доскональная подготовка не подходила в новом окружении. «В каждой стране свои принципы работы. Просто другая методология, это не означает, что она лучше или хуже. Нашей большой ошибкой было то, что мы не учли эту разницу. Вещи, к которым мы привыкли вроде использования видео или времени дня, когда мы работали, были не в их традициях. Нам нужно было привносить нашу методологию постепенно», – добавляет Хауреги. 

«Это правда, Унаи хорошо начал, – признает Дмитрий Попов. – Но сомнения зародились после поражения 0:5 от «Зенита». «Российский чемпионат не такой простой, как люди думают, – вспоминает Эмери. – С еврокубками мы играли дважды в неделю, но не добивались хорошего результата». Проблемы росли как снежный ком. 

Противоречия в «Спартаке» росли неделя за неделей. Кирилл Комбаров, который чаще всего сидел в запасе, казалось, негативно влиял на своего брата Дмитрия. Слабый левый защитник, регулярно играющий и за клуб, и за сборную, даже забил автогол в игре против «Селтика» во втором матче Лиги чемпионов. Шотландцы выиграли 3:2 (помогло удаление Инсуарральде) и прервали 19-матчевую серию без выездных побед в этом турнире.

«Тренер, игроки, президент, директор, я сам и все остальные: мы должны были сесть за стол и открыто поговорить друг с другом. Унаи не добился успеха, потому что мы этого не сделали», – уверен Попов. «Спартак» не сильно отстал в чемпионате (пятое место), но проиграл решающие матчи: 1:2 «Локомотиву», 0:2 ЦСКА,1:2 в Махачкале с автоголом несчастного Инсуарральде на 92-й минуте и унизительные домашние 1:5 в матче против «Динамо».

 «Унаи не понимал русский менталитет. Он привык к определенному поведению и образу жизни игроков и прессы, но здесь все было по-другому, – считает спортивный директор «Спартака» и добавляет несколько конкретных примеров. – Эмери был слишком добрым с игроками. Не хватало дисциплины, тренировки не воспринимались всерьез. Он не штрафовал их, потому что иногда сам был виноват. 

Однажды перед выездным матчем в чемпионате один из игроков забыл свой паспорт, который нужен для перелета по России. Для «Спартака» это не было проблемой, но Унаи наорал на игрока перед всей командой: «Забытый паспорт означает, что ты не думаешь о команде. Это неуважение по отношению к своим партнерам, бла-бла-бла!». Меньше чем через неделю, когда мы летели в гости к «Бенфике», единственным, кто забыл свой паспорт, был… Унаи. Вся команда ждала его три часа. Была разница между тем, что он говорил и что делал, так что игроки постепенно теряли к нему уважение».  

Дзюба настраивал игроков и журналистов против Эмери 

Раздевалка вскоре стала минным полем, особенно когда Эмери оставлял Артема Дзюбу на скамейке запасных. «У меня были с ним разногласия. Он также играл за сборную и влиял на журналистов, так как много с ними общался. Как и некоторые другие игроки «Спартака», – вспоминает Унаи. – Я чувствовал себя изолированным. Совершенно одиноким. Карпин не помогал мне ни капли. Однажды он собрал совещание и атаковал мой штаб. Я защищал своих помощников и спросил у Карпина, зачем он это делает. 

С того момента отношения между нами совсем разладились. С одной стороны был Карпин, который делал все возможное, чтобы моя жизнь стала невыносимой, с другой — Дзюба, который настраивал игроков и журналистов против меня, как только я давал ему меньше игрового времени. 

Я оказался совсем один без возможности что-либо делать». 

 Результат: после взбучки от «Динамо» 25 ноября Унаи уволили, всего через шесть месяцев после назначения. «Карпин сделал объявление прямо перед журналистами, которые аплодировали ему! – возмущается Эмери. – Это было невероятно! Я вообще не должен был сюда приезжать. Меня увлек план, который они мне продали, и попал в клуб, где никто не помогал мне. Когда я ушел, то сказал, что главной проблемой был языковой барьер. Я сказал так, чтоб избежать проблем, потому что знаю, что некоторые клубы таят угрозу.

Если кто-то не верит мне, просто спросите Дмитрия Попова или президента, он был единственным, кто действительно меня поддерживал». Федун и Карпин говорить отказались, а Попов подтвердил большую часть того, что сказал Эмери: «Прежде всего, Унаи умный. У него не получилось в «Спартаке», но я уверен, он сделал выводы из своих ошибок, и я рад этому. Что касается тренировок, методологии, упражнений и тактических занятий, я думаю, он один из лучших. Я настаиваю, один из самых лучших. 

Но он потерял контроль над раздевалкой: говорил ему это несколько раз. На сборах двух иностранных игроков ранним утром поймали в отеле с девушками. Все знали об этом. Унаи вызвал их к себе, но в итоге простил. Нравится вам это или нет, если вы позволяете игрокам такое, они начинают вести себя по-другому». Главной проблемой были не эти ошибки и не фотографии Унаи с девушкой в ресторане всего через пару часов после поражения от ЦСКА. «Он никогда не обращал внимания на статус игроков. Он всегда оценивал их по заслугам и общему выступлению команды, – говорит Хауреги. – Но как можно сочетать эту меритократию с правилом, по которому на поле должно быть минимум четыре русских игрока?»

«Меня часто удивлял Эмери как тренер «Спартака», – говорил Дзюба российскому «Евроспорту». – Для него, например, лучший игрок – это Деми де Зеув [...] Талантливые и сильные российские футболисты «Спартака» сидели на лавке и практически не выходили на поле. Зато играли иностранцы. А где, например, спартаковская молодежь? Эмери убрал из команды почти всех молодых игроков. Лично мне это не совсем понятно».  

Дзюба так слабо играл на Евро-2016 и за «Спартак», что самую яркую молодую звезду клуба продали в «Зенит». Его обида показательна – работа Унаи в клубе была окружена интригами. «Оглядываясь назад, многие болельщики удивляются, почему Карпин не сделал большего, – говорит Алексей Прокопьев (соучредитель французской правозащитной организации Russie-Libertés и болельщик «Спартака», который рассказывал автору о клубе – прим. Sports.ru). – Он позволил ситуации ухудшиться и работал с командой по-своему. 

Это не решало проблем, но в некоторых вселяло уверенность. Карпин никогда не улыбается и публично критикует игроков. Эмери всегда говорил о позитиве, что несвойственно русской культуре. Здесь тренер должен показывать страдания и власть. О психологии часто забывают».