Комментатор «Матч ТВ» Александр Шмурнов — о стрижке в Медельине, сложностях работы с Георгием Черданцевым, приоритетах «Зенита» и должности пресс-атташе «Спартака».

18 января «Матч ТВ» предложил зрителям задать вопросы комментатору нашего телеканала, ведущему программы «8-16» на канале «Наш футбол» Александру Шмурнову. Ниже — ответы Александра на самые интересные вопросы.

— Есть на «Эхо Москвы» прекрасный журналист Алексей Дурново. Он такой ерник, очень любит подмечать какие-то вещи, с которыми не согласен, и над ними смеяться. Так вот он написал, что теперь на чемпионате мира встретятся сборные Иордании и Гаити. А я утверждаю: никогда Иордания и Гаити на чемпионате мира не встретятся, по крайней мере, в ближайшие 700 лет. И не надо этого бояться.

Да, наверное, попадут на турнир несколько откровенных пассажиров вроде Панамы, Новой Зеландии или той же Иордании. Но они не будут играть с другими пассажирами! Потому что попадут в группу с Бразилией и Хорватией. Хотя, возможно, кто-то даже умудрится потерять в матчах с этими «пассажирами» очки. Так бывает. Приезжают на турнир уверенные в себе сборные, условная Голландия, попадают на какую-нибудь чепуху и играют с ними 0:0. А потом и с другими играют 0:0. И в итоге никуда не выходят, ну или выходят не с того места и попадают сразу на Бразилию.

Да, я поддержал идею расширения ЧМ до 48 команд. И дело не в том, что я хочу посмотреть, как между собой играют Панама и Соломоновы острова. Я просто считаю, что чемпионат мира имеет право представить больше сборных. Скорее всего, все эти «пассажиры» вылетят в первом раунде. А если кто-то из них выйдет из группы, как это сделала Исландия на Евро, разве же кто-то будет против? Все ведь веселились, наблюдая за тем, как Венгрия играет с 40-летним вратарем в штанах и выходит из группы. Все говорили: какие молодцы исландцы, как здорово показали себя албанцы. Про сенсации никто дурного слова не скажет. Но сенсации возможны только в том случае, если откровенно плохо играют фавориты. В любом случае, между собой Иордания и Гаити играть не будут, не волнуйтесь.

— Был отборочный матч в Асунсьоне между Парагваем и Бразилией, который я комментировал из Москвы. И вдруг на стадионе погас свет. Показывают Роберто Карлоса с глазами навыкате: «Как теперь быть? Что происходит на этом черном стадионе?» Помню эти немного подавленные лица футболистов, выхваченные вспышками. При этом комментатору тоже непонятно, что делать дальше. Работать или не работать? Уходить из эфира? Время в Москве — пять утра. Нет общетелевизионного тонуса, никто не скажет: «Уходим, сейчас дадим рекламку, потом анонсики». Все спали. Думали, что запустят матч — и все хорошо. Люди в аппаратной в шоке: «Что делать?» А ты все говоришь, говоришь непонятно о чем, и не знаешь, как долго это будет продолжаться. А тому моменту уже 20 часов находишься на ногах.

Вообще, у меня всего один такой случай. А мастером работы при погасшем свете в нашем цеху считается Денис Казанский. У него подобные ситуации происходили шесть раз.

Еще у меня был матч Бразилия — Аргентина, единственный финал Копа Америка, который мне довелось комментировать. 2007 год, удалось заказать кабину на стадионе, и оттуда я прокомментировал, буквально разрывая горло. Позже выяснилось, что была такая дикая задержка, что здесь [в России] народ не мог нормально слушать. Я чуть не плакал, когда об этом узнал.

Вообще, из Южной Америки комментировать совершенно невозможно. Помню, как мне заказали кабину на Копа Америка-2011. Это было в Ла-Плате, в Аргентине. Приехал на стадион и полтора часа пытался хоть как-то наладить звук. В конце концов звук так и не наладили, я прокомментировал матч по телефону, с чудовищным звуком. При этом матч закончился 0:0. Было дико обидно, когда сообщили, что ничего не получается наладить. Решили, что выхлоп слишком маленький: «Давай следующий матч не будем работать». В итоге весь турнир я просто смотрел и хлопал глазами.

Похожая история была у нас с Михаилом Мельниковым в 2003 году. Молодежный чемпионат мира в Эмиратах. Приезжаем на стадион, какие-то два араба сидят и соединяют проводки. Уверяют: «Все будет нормально». Полчаса до матча – ничего не нормально. Нам говорят: «Вот, пожалуйста, связь есть». А в Москве утверждают, что никакой связи нет. В итоге мы первые 6-7 матчей турнира вообще не могли работать. В то время по Останкино среди наших коллег ходили анекдоты. Как только подходило время матчей молодежного чемпионата мира, все комментаторы пытались разбежаться из Останкино. Потому что их ловили и говорили: «Ребята, нужно страховать, они опять не вышли, бегом комментировать». С четвертьфинала мы наконец начали нормально работать. А когда вернулись, над нами смеялись: «Какие же вы дармоеды! Поехали отдыхать и загорать, ни черта там не делали». А можете представить наше состояние, когда приезжаешь за четыре часа до матча и все это время проводишь в душной кабине с людьми, которые пытаются соединить проводки? И потом еще не выходишь в эфир. Один раз, как нам казалось, мы отработали успешно, а нам сообщают: «Вас не было слышно». Чуть не плакали. А потом еще и дармоедами нас называли.

— Есть такие стадионы, как «Камп Ноу», где все кабинки закрыты, но в большинстве стадионов мира все же открытые кабинки. В начале 2000-х регулярно приходилось работать под открытым небом. И, бывало, накрывал ливень, как, например, на чемпионате Европы в Швейцарии. На игре Франция – Румыния все заливало. Но в этом нет никакой экзотики: это как во время прогулки попасть под летний дождь. Промочит с ног до головы, но ощущение такое, будто испытал счастье: «Ничего себе, и мне достался матч под дождем! Вот это кайф!» Жаловаться на это точно нельзя.

Да, бывал и мороз. Как-то раз комментировали с Геннадием Орловым матч «Зенит» — «Бенфика». Когда игра началась, было минус 13, а когда заканчивалась – минус 17. Он работал в кабинке, а я работал на стуле, сидя рядом со скамейкой запасных и судьями. Был бы радиомикрофон, тогда хотя походить можно было и погреться. А тут ты прикован к стулу. Я сидел как рыбак на подледном лове, укутанный во все, что можно. А сверху наушники – то есть такой электронный рыбак. По ходу дела что-то там комментировал и даже помню, как Семак забил пяткой. С моей позиции это было видно лучше, чем сверху. Так что все-таки есть какая-то логика в том, что один комментатор внизу. Но к концу матча я чуть не умер. Когда ты полтора часа проводишь на морозе в одной и той же позе, то не спасает никакая одежда.

— С точки зрения чувства гигантского праздника и при этом абсолютного комфорта комментаторской работы — конечно, «Стад де Франс». Продумано все невероятно. Сама по себе зона работы журналистов лучше и правильнее устроена, чем где бы то ни было. Мне кажется, это лучший стадион в принципе, хотя и далеко не самый новый.

Забавно быть на каком-нибудь крохотном английском стадионе, где все сжато, где все кипит эмоциями, где почти вертикальные трибуны за воротами, как на «Крейвен Коттедж». Это особая полуэкзотика. Но когда выходишь на «Стад де Франс» и видишь аншлаг, кажется, будто весь мир здесь собрался. Бескрайние просторы трибун, великолепная картинка и при этом все комфортно. Нет ощущения гигантомании, гипертрофированного пространства, как на «Маракане». Бразильцам так и не удалось заполнить «Маракану» на чемпионате. А «Стад де Франс» на Евро заполнялся на каждом матче — и в этом тоже разница.

Вообще любой аншлаг сразу дает внутреннее чувство, что ты неспроста выбрал эту профессию. Когда понимаешь, насколько людям все это нужно, насколько для них большое счастье попасть сюда — душа радуется. Комфорт именно в этом. Не удобные кресла, не большие мониторы, не вовремя принесенные составы, а именно эмоциональное состояние футбольного счастья. Это лучшее, что может быть для комментатора. И пусть даже идет дождь: ты все равно счастлив, что ты вместе с этим большим праздником существуешь здесь и сейчас. И у тебя право о нем говорить, право им насладиться. Любой стадион, на котором аншлаг – мой любимый стадион.

— Я очень люблю путешествовать, а в детстве даже поступал на географический факультет. Мне казалось, география – это то, что меня привлекает. Однако катализатором всех путешествий, которые сейчас у меня за спиной, стала моя нынешняя профессия. Можно ли утверждать, что я стал бы путешественником без футбольного репортажа? Не знаю.

Окончил я авиационный институт — но окончил в 90-м году, когда страна разваливалась, и каждому приходилось самому выкручиваться и искать себе работу. Работы, которая меня устроила бы в моей профессии, не нашлось. Нашлись совсем другие. Я много занимался театром, преподавал, придумывал какие-то театральные кружки и подумывал стать режиссером. В 90-е годы чего только не было.

Но поскольку всю жизнь рисовал турнирные таблицы и наслаждался футболом, то попал в зарождающийся пласт спортивной журналистики. Везде себя пробовал: на радио, в газетах, на телевидение. Выяснилось, что это скорее мое, чем не мое. И зачем искать что-то другое? Зачем сейчас придумывать себе другую судьбу? Мне нравится моя жизнь, и я бы ее ни на какую другую не променял.

— Думаю, Лига Европы не будет для «Зенита» приоритетом. Не факт, что догонят «Спартак» и не факт, что, догнав, останутся на первом месте. Но им это по силам, конечно. А Лига Европы все равно у «Зенита» будет, даже если команда вылетит в первом же раунде. Именно Лига Европы заставляет Луческу инициировать выход команды на пик чуть раньше. И это, конечно, скажется на финише в чемпионате. Хотя, думаю, первый раунд «Зенит» все же пройдет. Даже не прикладывая сверхусилий.

Команда у «Зенита» чуть-чуть меняется, постоянно находится в вулканическом состоянии. Уход Халка вроде бы удалось нейтрализовать, а связанные с этим проблемы — нивелировать. Но все равно «Зенит» немного затрясло. Сейчас ушел Витцель — то же самое. Хотя уже найдены люди, которые могут теоретически заменить Витцеля — по роли, один в один. Но все равно, несмотря на хороший состав и качественные приобретения, без проблем они весну не пройдут. Значит, нас ждет очень интересная концовка чемпионата. У «Зенита», на мой взгляд, команда по-прежнему более классная, чем у «Спартака». Но у «Спартака» пять очков в запасе и нет Лиги Европы. Думаю, шансы примерно равны.

— Да, я жду сенсации. «Сити» может сенсационно пройти «Монако» — именно так. На мой взгляд, фаворит этой пары — «Монако». Они играют спокойнее и увереннее, и матчи с «Тоттенхэмом» тому доказательство. «Монако» — не какая-нибудь там третья лига, которая случайно высунула нос и кого-то укусила, это команда с прекрасно поставленной игрой. Неспроста Жардима считают претендентом на тренерский мостик в «Ювентусе», и не только там.

Да, статус французского чемпионата ниже английского и даже ниже итальянского с немецким — и он останется таким же. Но у нынешнего «Монако» невероятно здорово поставлена игра в атаке. Переход из обороны в атаку очень разнообразен, и он происходит на высочайших скоростях. Разыгрался Фалькао, великолепно действует диспетчер Бернарду Силва. Это незаметный диспетчер, он не тянет игру на себя, не заставляет играть команду через него. Он очень здорово обслуживает вот этот самый переход в атаку. Есть молодой Лемар с невероятными скоростями, с пониманием того, что делать на поле. Мне нравится практически каждая позиция у «Монако», и я уверен, что именно французская команда фаворит пары.

А от «Манчестер Сити» можно ждать все, что угодно. Могут даже 5:0 выиграть, потому что команда непредсказуемая. С потрясающим наполнением, но пока неготовая. У нас принято навешивать ярлыки и от них не отказываться: почему-то кажется, что эти должны быть сильнее других. Как говорил Остап Бендер, «видим, что блондин играет хорошо, а брюнет играет плохо». Английская лига не сильнее французской в пять раз. Она сильнее в 1,3 раза.

Возьмем «Ливерпуль»: поставленная игра, прекрасные идеи, футболисты знают, что и зачем они делают на поле. Да, иногда команда проваливается, но она идет своей дорогой. У «Сити» пока этой дороги нет. «Сити» еще не команда с большой буквы. Набор очень сильных игроков, но это все еще не проект Гвардиолы. Еще раз подчеркиваю, без всяких шуток: фаворит пары – «Монако».

— Если бы у «Спартака» был лучший игрок, очков у команды на сегодня было бы где-то на восемь меньше. «Спартаку» сейчас очень полезно играть без лидера. Потому что самое важное отличие «Спартака» Карреры от предыдущих «Спартаков» — от команды Карпина до команды Аленичева — в том, что появилось внутреннее чувство единства команды.

Одно дело, когда есть лидер, который уже много выиграл и в том числе этим объединяет вокруг себя партнеров. Другое дело, когда лидером считается игрок с наибольшей зарплатой, человек с самым громким голосом в раздевалке или тот, кто дольше всех в клубе. При отсутствии у этого игрока настоящих командных успехов – это вредный лидер. У «Спартака» такого вредного лидера сейчас нет, и это очень хорошо.

Глушаков может сыграть три матча офигительно и принести очки — но потом может уйти в тень. И в Томске будет заметен Фернандо: он забьет, отберет 20 мячей в центре поля, сделает 90 ТТД. И никто не упрекнет Глушакова, что он не выиграл этот матч, как выиграл матч с «Амкаром». Нет никакой глушаковозависимости.

Если есть Квинси, который раздирает одну оборону, другую, а потом на два матча уходит далеко в тень, никто не говорит: «Беда-то какая». Потому что нет лучшего игрока. Зе Луиш может выдать сумасшедший футбол, а потом простоять. Просто потому что так сложилась игра, такие условия в этот вечер. И в этом нет ничего страшного. Есть провалы в обороне: Ещенко забивает сумасшедший гол и приносит победу над «Крыльями», а потом привозит один за другим голы в матче с «Зенитом». Это игра, это жизнь – от тура к туру.

И когда в команде есть ощущение свежести, надежды, успешно складывающейся футбольной жизни, и при этом нет лидеров, которые тянут на себя уголки одеяла – это здорово. Именно поэтому у «Спартака» и есть шансы на титул. Потому что у команды нет этой навязчивой системы координат: кто лучший, кто худший, кто лидер, кто нет. Верю в чемпионство, но повторяю: у «Зенита» больше возможностей. Но если вычесть из потенциала «Зенита» пять очков и участие в Лиге Европы, получим примерно паритетные шансы.

Очень важно, как возобновится чемпионат. Представим, что в первом же туре «Зенит» выигрывает у ЦСКА, а «Спартак» проигрывает «Краснодару». И тогда остается всего два очка преимущества и станет немного нервно. «Спартак» под нервным давлением чувствует себя хуже. Запас же дает возможность спокойно готовиться к следующем матчам. Если «Спартак» и «Зенит» наберут поровну очков в первом туре, то у спартаковцев вырастут крылья. Будет уверенность. Здорово, что чемпионат возобновляется именно таким туром.

— Долгие каникулы были всегда, а весну проваливают те, кто не умеет готовиться. Как не провалить весну? Да никак. Просто нормально подготовиться. Полагаю, предыдущие тренеры тоже хотели не провалиться и имели свои соображения. Но команда у них то выходила перегруженная, то нервная, то ломкая после сложного межсезонья. Некоторые тренеры недорабатывают, некоторые перерабатывают. Значит, не поняли, где баланс между нагрузкой и игровой составляющей, свежестью, легкостью, уверенностью в себе.

Самая главная работа тренера – подготовить команду вот к такому отрезку чемпионата. Эта работа примерно похожа на работу тренера сборной перед большим турниром. Когда понимаешь, что к первому матчу необходимо подойти великолепно физически готовым, с глубиной пика, с пониманием, когда этого пика достичь и выйти на второй пик. Все это сложно, умозрительно. Даже серьезные аналитические группы не дадут вам точного ответа, как это делается. Но при этом команда должна быть свежей, по эмоциям, по ощущениям. Не перегруженной какими-то пропагандистскими историями типа «вы должны выиграть, потому что должны». Качество и мастерство тренера заключается в том, что он умеет пройти по этой грани и найти баланс между подготовкой и свежестью ощущений.

— Первое и главное свойство комментатора, без которого в принципе не нужно надевать микрофон: ты должен беззаветно любить то, что происходит на поле, на площадке, на корте. Нельзя быть выше процесса, нужно быть внутри него, обожать его, жить вместе с ним. Тогда ты будешь хорошим комментатором.

А дальше уже остается совсем немного: немного русского языка, знание правил, умение оценивать ситуации, голос. Вот у меня нет сильного голоса, которым можно выделяться. Есть такой, чтобы просто звучать. Некоторые красивым голосом и берут, я даже отчасти им завидую. Но все же главное – погрузиться внутрь. Так любить игру, чтобы это было невозможно не заметить. Когда ты любишь этот футбол, вместе тобой начинают любить его и те, кто тебя слушает и читает.

— Есть у меня любимый анекдот. У великого музыканта в возрасте спашивают: «Что вы думаете про этого исполнителя?». «Это, — говорит, — второй скрипач мира». - «Правда? А кто же тогда первый?». Он отвечает: «А первых много».

Я знаю много вторых комментаторов в России. И всех их тоже иногда слушаю с удовольствием. Но при этом есть еще много первых. Но любимого комментатора быть не может. Есть люди, которые отвечают этой профессии. В России как минимум 10-15 человек отвечают этой профессии так, что их репортажи – настоящее событие. Очень рад, что у нас так много комментаторов, которых приятно слушать.

Лично мне комфортно почти с любым партнером. Я очень люблю работать в Мельниковым. Во-первых, мы дружили еще до того, как стали комментаторами. У нашей дружбы много граней, но началась она с турнирных таблиц и разговоров на спортивные темы. У нас общие тонкие настройки, общие ощущения, аллюзии, шутки. Такое понимание друг друга, что в одной комментаторской кабине мне с ним легко, я испытываю дополнительное счастье, что работаю с ним.

Очень сложно комментировать с Черданцевым. Но мне интересно работать с ним, потому что он необычная личность. Юра все время провоцирует какие-то мои мысли, заставляет меня эмоционально трудиться, спорить с ним, разговаривать. С Розановым, безусловно, работать тоже очень интересно. Это всегда круговороты смыслов, темпов. Бесспорно, работа с ним развивает. Уютное, комфортное ощущение, когда работаю с Казанским.

В общем, с одним интереснее, с другим сложнее, но тоже полезно. И в итоге все получается в кайф.

— Наверное, 20 лет назад был бы рад такой возможности. Десять лет назад долго бы думал. Сегодня — вряд ли. Хотя я сейчас очень сочувствую «Спартаку», причем гораздо больше, чем в 2000 или 2001 годах. Переживания мои главным образом связаны с тем, что команда уже 15 лет не может взять титул. Присутствует некое ощущение лузерства, которое ни клуб, ни его болельщики не заслуживают. Желаю «Спартаку», чтобы он завоевал какой-то трофей и сбросил с себя эту безвыигрышную тень.

В детстве я болел за «Спартак», но в журналистской карьере всегда старался и стараюсь быть объективным в оценке любого эпизода. Видимо, 15 лет погружения «Спартака» во тьму все-таки заставили меня за него начать переживать с новой силой. Я этого и не скрываю. Убежден, что сильный «Спартак» нужен и «Зениту», и ЦСКА, и всему российскому футболу. Всем нужен сильный «Спартак», с которым интересно соревноваться и биться за победы, а не клуб, который троллят, вспоминая Копу дель Соль.

Для комментатора позиция пресс-атташе клуба не может быть ориентиром. Мне хочется рассуждать обо всем российском футболе. Хочется заниматься «Барселоной», «Ливерпулем», ПСЖ, «Баварией». Это совершенно невозможно делать, будучи привязанным к одной команде. Я всю жизнь любил футбол, как часть нашего мира, а не как часть турнирной таблицы. Я потому и путешествую, что стремлюсь увидеть жизнь, а футбол - важный ее слепок. Когда я был в Уругвае, убедился, как много всего в этой стране пересекается с историей футбола, с тем, что было в 1930 году. Футбол важен на всей земле. Именно поэтому не хотел бы отказывать в праве Сальвадору или Намибии когда-нибудь сыграть на ЧМ. Потому что футбол нужен. Как символ хорошей жизни, а не той жизни, где политика и войны закрывают собой все новости.

В общем, не могу я думать только об одной команде, даже если ей сочувствую и сопереживаю.

— Когда я спросил портье в отеле города Медельина, куда сходить и что посмотреть, он ответил: «Выходите из отеля и поворачиваете налево. А там уже идите куда хотите – у нас очень красиво. А вот направо вам идти не советую. Можете и не вернуться». Что я сделал в первую очередь? Конечно же, пошел направо. Мне стало интересно, что он имеет в виду. Пришел на соседнюю площадь – нечто среднее между Йоханнесбургом и Одессой времен «Ликвидации». Сел в парикмахерскую, начал общаться с людьми.

Меня постригли, я послушал разговоры, посмотрел в окно, как люди ходят мимо. Наркобароны в парикмахерскую вроде бы не заглядывали. Мне кажется, никакого серьезного риска не было. А если был, что ж, значит, я люблю рисковать.

Наверное, сложно этот поступок назвать безумством. В этом был абсолютный расчет. Я всегда так делал и буду делать. Просто я должен увидеть все и как можно больше. Ближе к вечеру я уже сходил туда, куда советовал портье. Посмотрел на метро, идущее над землей, нашел скульптуры Фернандо Ботеро, другие изящества этого города.

Ну, а по-настоящему безумные поступки так или иначе связаны с личной жизнью, с состоянием влюбленности. В юности, бывало, совершал безумства через два дня на третий. Но это слишком личное.

Что касается второй части вопроса, то осталось около 130 стран, в которых я еще не был. Хотелось бы побывать где-то в 110 из них. Наверное, хочется заглянуть в Новую Зеландию, увидеть Мексику, Индию.